— А что случилось?
— Лёвка выиграл на облигацию двадцать пять рублей и решил пожертвовать их на шашлыки, — объяснил Андрей, стоя перед инспектором. Тем временем моторист и юнга уже заняли стулья.
— Мы уже посчитали, что этого хватит на три с половиной хороших порции с пивом. Старик сказал: «Чтоб никому не было обидно, идите, парни, а я посторожу корабль». Но дал нам на это только полчаса.
Лёвка уже заказывал двойные шашлыки и по кружке пива на каждого. Андрей в это время, заметив на столе газету, заявил, что неплохо бы в неё завернуть колбасу.
Ковальчук возмутился, ответил, что он газету ещё не читал. Марк взглянул на газету и сказал, что это не беда — она за прошлую шестидневку. Тем не менее Ковальчук потянул её к себе, утверждая, что именно эту и не читал, а потому отдать не может.
Официант принёс кружки с пивом. В это время чужестранец поднялся из-за стола, подошёл к ним и попросил:
— Газет. Позвольте. Один минута. Интересно…
— Пожалуйста, пожалуйста, — ответил Ковальчук и даже немного засуетился, отдавая газету.
Иностранец поклонился и сел за свой столик. Теперь он не спешил есть, наоборот — ещё заказал кофе и пирожные. Он медленно просматривал газету, временами откладывая её в сторону. По-видимому, читать ему было трудно. Рыбаки поглядывали на него и негромко обменивались догадками, что за птица.
— С иностранного парохода, который стоит в порту, — сказал Марк. — Наверное, механик или штурман.
В это время столовую заполняли посетители. Какой-то парнишка осмелился сесть за столик рядом с чужестранцем и бесцеремонно его рассматривал не сводя глаз. Безостановочно играла музыка. Один из музыкантов время от времени выкрикивал в рупор слова песен. Колумбовцам подали шашлыки, они перестали обращать внимание на соседей, в том числе и на иностранца. Но он им о себе напомнил — подойдя к Ковальчуку, отдал газету и вежливо поблагодарил.
Иностранец уже вышел из столовой, когда Марк, проглотив последний кусок шашлыка, снова взглянул на газету и заявил, что моряк вернул не тот номер, который брал.
Эта газета была на два дня свежее. Ковальчук с недоумением посмотрел на юнгу и в конце концов посетовал, что это недоразумение.
Марк предложил свои услуги, намереваясь догнать иностранца и отобрать газету, если она очень нужна Якову Степановичу. Юнга уже поднялся со стула, но Ковальчук остановил его и сказал, что эту газету тоже не читал, а потому оставит себе… Пусть уже будет так.
— Вот как он газетами интересуется, — произнёс Андрей, думая о чужестранце. — Всё хочет знать.
Из столовой пошли вместе. Инспектор спрятал газету в карман. Он возвращался на «Колумб» неохотно, но это было единственное судно, которое отходило на Лебединый остров. Машина на Зелёный Камень шла только на следующий день.
«Колумб» отошёл от пристани. Выходя в море, он прошёл мимо иностранного парохода, стоявшего на рейде. На белом борту парохода чернела надпись: «Кайман». На нижнем капитанском мостике стоял человек. Марку показалось, что это и был тот, кто в столовой поменял газету. Но повязки на глазу у него не было. Он обратил на это внимание Лёвки и Ковальчука, но человек на мостике повернулся к ним спиной и, пока шхуна проходила мимо парохода, больше не оборачивался.
— Со спины как-то не похож, — пробормотал инспектор.
Ковальчук был встревожен. В глубине души он проклинал Анча и иностранца, а больше всего Марка и Лёвку, которые всем интересовались и всюду совали свой нос. Озабоченный, он зашёл на корму, умостился там и пытался вздремнуть, но не мог. Когда открывал глаза, видел Марка, который сидел на корточках и задумчиво расплетал обрубок троса, готовя швабру для мытья палубы. «Кто знает, не догадался ли о чём-то этот мальчишка, и не появилось ли у него каких-нибудь подозрений. Сбросить бы его ночью за борт, так сильный он, гром на его голову. И не тонет, как та медуза». Такие мысли сновали в голове Ковальчука.
По дороге назад не случилось больше ничего, что могло бы растревожить его, и Ковальчук прибыл на остров почти успокоенный. Дома обо всём подробно рассказал Анчу. Тот хмурился и ругался сквозь зубы. Потом взял газету, заперся в комнате и стал проявлять зашифрованное письмо. Он не вставал из-за стола часа два. Наконец закончил и сжёг газету. После этого позвал Ковальчука и сказал:
— На пароход нужно передать ещё одно письмо. Не забывайте, этот пароход заберёт нас отсюда. — Он сверлил инспектора холодным строгим взглядом. — Это должно произойти скоро, а пока что у нас много дел. Мы должны уничтожить профессора Ананьева. Я возьмусь за его бумаги, а вы поможете мне отправить его в мир иной. Неплохо бы спровадить его туда в компании с колумбовскими парнями. Надо об этом подумать. Шевелите мозгами, уважаемый.