— Ладно.
— Только давай идти так, чтобы не встретить Анча. Он пошёл туда перезаряжать кассеты.
— Что-то долго его нет, — заметил Марк. — Скоро солнце зайдёт, какое же тогда фотографирование?
— Ну, пойдём.
— Есть, капитан!
19. АНЧ ОСУЩЕСТВЛЯЕТ СВОИ ПЛАНЫ
Фотокорреспондент удачно выбрал время. В выселке он не встретил ни единого живого существа, а когда зашёл во двор Стаха Очерета, только напугал курицу, которая что-то клевала у двери дома. Анч подёргал дверь — она была закрыта на засов. Открыть её было несложно. Он вытащил из портфеля проволоку, загнул её в форме буквы «Г», всунул более коротким концом в дверную щель и отодвинул засов. Задвижка на двери в комнату профессора тоже подалась легко. Вместо ключа к ней подошла узенькая бляшка.
Анч работал уверенно, быстро, но без излишней поспешности. Впервые увидев портфель Ананьева, он решил было подменить его, ещё не зная, как это ему удастся осуществить. Но обстоятельства сложились к лучшему: он мог бы даже не подменить, а просто забрать портфель или то, что было в нём. Однако Анч решил, что удобнее всё-таки забрать портфель, оставив вместо него свой, набитый старыми газетами. Так можно было надеяться, что исчезновение бумаг обнаружится не ранее следующего дня.
Анч помнил слова Ананьева о том, что решение технической проблемы добычи гелия из торианита лежит в его портфеле. Впоследствии, навестив профессора и осмотрев комнату, он окончательно убедился, что самые главные бумаги хранятся именно в портфеле, поскольку на Лебедином острове Ананьев мог не бояться за них. Подмена портфеля заняла десять-пятнадцать секунд. Анч напоследок окинул взглядом комнату и, не найдя больше ничего стоящего внимания, вышел, тщательно закрыв дверь и задвинув засов. По тропинке через сад он выскочил на улицу и направился к дому Ковальчука.
Курица снова подошла к двери и спокойно продолжала склёвывать рассыпанные крошки.
Анч вернулся домой почти одновременно с Ковальчуком. Последний приехал из Лузан через Зелёный Камень. В руках инспектор нёс корзинку, запертую на замочек.
— Молодцы, — сказал фотограф, увидев корзинку. — Они за то, что сумели передать, а вы за то, что сумели взять.
— Вы знаете, что здесь? — спросил Ковальчук.
— Я просил эту штуку в предыдущем письме. А письмо для меня есть?
Инспектор подал Анчу помятый грязный лист газеты.
— Хорошо. Ну, вы отдохните минут двадцать, пока я прочту… Сегодня у нас ещё много работы.
На этот раз Анч не выпроваживал Ковальчука из комнаты, а проявлял и расшифровывал письмо при нём. Делал он это не спеша.
Тем временем Ковальчук позвал Найдёнку и приказал дать воды умыться и быстренько нагреть чаю — он чувствовал себя уставшим. Холодная вода взбодрила его, а крепкий горячий чай освежил голову и успокоил. В чай он подлил водки.
Анч закончил расшифровку и поднял глаза на Ковальчука. Найдёнка как раз вышла в сени.
— Послушайте, Ковальчук, наши дела на две трети завершены. Сегодня перед утром, когда взойдёт луна, мы будем с вами на борту «Каймана»… Собственно, остаются последние минуты. Сейчас вы сядете в свой каик и отправитесь в Соколиный. Каиком пристанете к «Колумбу», чтобы было удобнее сойти на берег. Вы возьмёте с собой эту корзинку и, переходя через шхуну, оставите её там. Хотя на «Колумбе» никого не будет, а я уверен, что там никого не будет, потому что весь экипаж на празднике, спрячьте корзинку как можно лучше. Потом покажетесь среди людей и останетесь там, пока «Колумб» и лодки не выйдут на прогулку. Профессор Ананьев и его дочь собираются ехать на шхуне. Если профессор передумает, сделайте всё возможное, чтобы он всё-таки поехал, иначе нам придётся оставаться на этом острове ещё долго. Как только шхуна отойдёт, гоните на каике через бухту. Я жду вас возле нашей байдарки.
— Но что же в этой корзинке? — дрожащим голосом спросил Ковальчук.
— Сейчас увидите.
Анч отпер замочек, поднял крышку и вытащил из корзинки грубый шерстяной платок. Под платком лежала тёмная жестяная коробка с часами вроде будильника.
— Только не пугайтесь, — предупредил Анч, — вы везли эту вещь целый день, и ничего не случилось…
Это — адская машинка. Сейчас мы определим время, когда она должна взорваться. Выедут они в девять, могут припоздниться, ну, в десять, во всяком случае.
Анч перевёл стрелку часов на 10 часов 45 минут, а потом завёл машинку.
— В десять часов сорок пять минут мы услышим взрыв в море. От «Колумба» и его пассажиров лишь кусочки всплывут.
Ковальчук вздрогнул, хотел возразить Анчу, — ведь столько жертв… Он же не думал, что его заставят убивать. Неизвестно, угадал ли Анч его мысли, но он так решительно приказал инспектору немедленно ехать, что у того язык не пошевелился возразить. Он взял корзинку и вышел из дома. За ним последовал Анч.