«Колумб» остановился неподалёку от берега. Шкипер поставил шхуну на якорь и приказал команде ложиться спать. Никто из них ничего не знал о событиях последних двух дней в Соколином.
Первым на вахту встал Марк. Не спала также и Люда. Она отбирала лучшую скумбрию, чтобы на рассвете передать свой подарок «Буревестнику». Серебряная чешуя блестела под светом рыбачьего фонарика. Юнга и девушка разговаривали тихо, чтобы не мешать троим старшим товарищам, которые сразу заснули на корме, так как рубку теперь отдали в распоряжение Люды. Но, укрывшись кожанками, на палубе спать превосходно и в холодные ночи, даже в ноябре.
В бухте ощущалась зыбь — она то поднимала, то опускала шхуну и чуть покачивала её из стороны в сторону; волна, по словам Марка, шла в правую скулу, а бриз поддувал по левой стороне кормы. Люда качки не боялась. Марк же давно уже привык ко всем неприятностям морской жизни, к которым также относится качка, и чувствовал её только в одиннадцатибалльный шторм. А сейчас до шторма было не только далеко, а наоборот — зыбь утихала, бриз вот-вот должен был стихнуть до утра. Шхуна качалась всё меньше и меньше.
Двое часовых успели выспаться днём и теперь, не чувствуя усталости, быстро работали.
За время своего недолгого знакомства Марк и Люда сдружились. Этому немало способствовали приключения и опасности, которые им обоим пришлось пережить. Однако Марк в глубине души скрывал ревность к её знаниям и спортсменским способностям. Она была образованнее его. Упражняясь в спорте, Люда быстрее, чем он, бегала и плавала (хотя последний раз в решительный момент он её опередил), умела играть во всевозможные игры, которых он не знал.
Безусловно, на его стороне был абсолютный перевес в знании морского дела, в выносливости и, возможно, в отчаянности. Они двое были чрезвычайно упорные в работе, но постороннему наблюдателю трудно было бы определить, кто из них в большей степени отличался этим качеством.
— Мне бы надо на берег поехать, — говорила Люда.
— Зачем?
— Повидать Ясю. Лёвка собирается отвезти её в конце месяца в Лузаны и устроить в школу переростков. Она хочет и не хочет. А жена Тимоша отговаривает от этого, говорит, что ей сейчас в городе нечего делать, что с ней может отдельно заниматься наш учитель.
— А почему она не хочет в город?
— Боится оказаться среди людей, которых не знает.
— Я бы посоветовал другое, — сказал Марк. — Почему бы… не забрать её в твой город? Через две недели я еду туда сдавать экзамены в техникум. В конце месяца ты тоже туда едешь. По всей видимости, мы проживём там целую зиму. С нами она, должно быть, согласится поехать.
— Наверное, хотя — кто знает. Я намекала об этом Лёвке, но он и слушать не хочет. Говорит, вот вы там все соберётесь, вам хорошо будет, а я останусь здесь с дядей Стахом и Андреем… Я всё-таки соглашаюсь с тобой, Марк, что лучше забрать её с нами, не оставлять ни здесь, ни в Лузанах. А во время зимних каникул мы сможем приехать сюда втроём. И если за это время как следует поработаем с Ясей, то её здесь никто не узнает. С её способностями она за половину зимы три первых класса, во всяком случае, пройдёт.
Марк недоверчиво покачал головой, но Люда, охваченная желанием взять с собой Ясю, не обращала на это внимания.
— Ты знаешь, — увлечённо говорила она, — я жалею, что этот мерзавец Ковальчук раньше не погиб. Сколько Яся потеряла времени, живя у него! Вот негодяй!..
— Ну, знаешь, я Ковальчука уже забыл и никогда о нём даже не вспоминаю. Вот тот фотограф — это другое дело… Кажется, не бывает дня, чтобы мне он не вспоминался. Главное, куда он исчез? Ведь на следующий день весь остров обыскали, под каждым кустиком смотрели, проверили каждую лодку, на своём ли она месте. Как-то он всё-таки сбежал, если не утопился в болоте.
— О, это страшный враг. И именно из-за него я боюсь оставлять отца здесь одного. Ведь он хотел убить папу. И это, вне всяких сомнений, он украл его портфель с документами. Правда, отец говорит, что самые главные документы он прятал в секретном месте, а в портфеле ничего такого уж важного не было. Только ведь отец уверяет, что Анч не посмеет теперь здесь появиться.
— Могут другого прислать. Мне кажется, нам следует теперь следить, чтобы не появился кто-нибудь другой вместо Анча. Конечно, те, кому следует, тоже на страже, ну а мы — сами по себе…
— А как же быть, когда мы в город поедем?