Комната была приёмной перед деловым кабинетом начальника тайно-разведывательной службы.
— Мне назначено на десять, — сказал высокий.
Секретарь глянул на часы, стрелки показывали без двух минут десять.
— Подождите несколько минут. Шеф уже спрашивал о вас.
Ждать пришлось недолго. В пять минут одиннадцатого секретарь вышел из двери кабинета и сказал:
— Номер двадцать два, зайдите к начальнику.
«Номер 22» вошёл. Это был деловой кабинет. За стеной находился другой, парадный кабинет с другой приёмной, другим секретарём, комфортабельно обставленный для немногочисленных официальных приёмов. В нём же принимали незасекреченных сотрудников. Основная же, главная деятельность начальника происходила в деловом кабинете.
«Номер 22» вошёл в кабинет без шляпы и, вытянув руки по швам, неподвижно остановился возле двери.
— Подойдите ближе и садитесь, — произнёс голос вежливо и в то же время повелительно. Этот голос принадлежал начальнику, лысина и очки которого блестели в тени зелёного абажура. Освещение комнаты нарочно было устроено так, чтобы посетитель был полностью освещён, а тот, кто принимал, прятал своё лицо и выражение глаз в тени абажура.
— Ваш отпуск сегодня закончился, — сказал начальник. — Вам, талантливый молодой человек, везёт. Сегодня вы получите ответственное и интересное задание, его получил, было, агент «номер 214», с которым вы работали в прошлом году, но он при пересечении границы… убит.
Начальник следил за впечатлением, произведенным этим сообщением. Но ничего не изменилось на лице подчинённого. Разве что почти незаметно дёрнулись ресницы над глазами.
— Вам придётся перебраться в Россию. Русский язык вы знаете, вы ведь почти десять лет жили там, а потом окончили здесь русскую гимназию. Правда, в России вы были впоследствии только дважды как турист, но пробыли достаточно долгое время. В последний раз, кажется, в позапрошлом году, вы провели там четыре месяца.
— Да.
— Прежде всего, я ознакомлю вас с делом, которое интересует нашу службу. Из одной советской газеты мы узнали, что профессор геохимии Ананьев нашёл на небольшом Лебедином острове значительный запас торианитового песка. Вам надлежит перед отъездом несколько дней уделить геологической литературе и получить специальную консультацию. Вкратце значение торианитового песка я могу вам объяснить: из него можно добывать много гелия — значительно больше, чем из монацитового песка, а вы, должно быть, знаете историю монацитового песка. Перед войной немецкие пароходы, которые шли в Бразилию с грузами, должны были возвращаться назад порожняком. Для балласта они грузили в свои трюмы монацитовый песок и выгружали его в своих портах. Когда началась война, грозные великаны дирижабли часто гибли от маленького зажигательного шара, потому что достаточно было одной искры, чтобы взорвался водород, которым наполняли оболочку дирижабля… Вы знаете, что вскоре немецкие дирижабли удивили врагов. В дирижабли попадали снаряды, но воздушные корабли не взрывались, а спокойно летели дальше. Почему так? Потому что их оболочки наполняли уже не водородом, а гелием, добытым из монацитовых песков. А гелий не загорается. Ну, а теперь наши химики выяснили, что гелий имеет значение в военном деле не только для наполнения дирижаблей. К сожалению, за границей знают, что на наших подводных лодках последнего поколения устанавливают новые двигатели, которые работают с помощью взрывов гремучего газа, который добывается непосредственно разложением воды на кислород и водород с помощью электролиза. Эти двигатели дают возможность намного уменьшить вес подводных лодок и увеличить скорость их хода и время пребывания под водой. Лодки с такими двигателями втрое сильнее лодок, которые передвигаются под водой с помощью электроаккумуляторов, а над водой — обычными дизелями. Значит, за границей кое-что об этом знают, но не знают конструкции двигателей и того, что для сжигания в них гремучего газа нужен гелий. Больше о значении гелия я ничего не скажу. Техника этого дела — тайна. Когда Советская Россия будет иметь значительное количество собственного гелия… как вы знаете, до сих пор гелием владеют только Соединённые Штаты и за границу его почти не продают…
То есть, когда у большевиков будет много гелия, они, во-первых, будут наполнять им свои дирижабли, а во-вторых, у нас нет никаких гарантий, что они не догадаются использовать гелий так, как используем его мы. Наконец, следует сказать, что, хотя гелий в торианите содержится в значительном количестве, инжекторы, тем не менее, до сих пор не решили технологическую проблему — как его добывать из торианита заводским способом. Если бы эту проблему решили у нас, то, возможно, мы смогли бы организовать добычу гелия из торианитового песка, небольшое количество которого встречается на островах Индийского океана. В советской газете, в той самой заметке, вкратце упоминается, что профессор Ананьев эту проблему почти решил. Кстати, возьмите эту заметку.