От калитки к ним подошла Находка.
— Тетя, — промолвила она, — может, сходим на берег да покличем?
Женщина вздохнула и, согласившись, пошла за девочкой. За ними последовал и профессор. Он не верил, что с Тимофием могло что-либо случиться, но не мог придумать ничего успокоительного для своих спутниц. Что могло задержать рыбака возле бакена?
Они спустились к самой воде. Маленький фонарик на столбе у берега разгонял тьму вокруг себя, и от этого даль казалась еще более непроглядной. Под фонариком тихо плескалась темная волна.
Они вслушивались в тишину, надеясь уловить плеск весел или голос, но ничто не нарушало ровного дыхания моря. Вдали на плавучем бакене все так же мерцал огонек. Пахло влажным и соленым воздухом морского побережья.
Находка выпрямилась, набрала в легкие воздуха и закричала звонким голосом:
— Дядя Тимоша! Дядя-а Тимо-о-оша!
На секунду ее голос повис в темноте, и все стихло. Они ждали ответа, но никто не отзывался. Потом кричала жена Тимофия, кричал профессор. В заключение кричали все вместе и прислушивались, но ответа не было.
Скоро из выселка прибежало несколько человек, встревоженных криками. Узнав, в чем дело, они присоединили и свои голоса, но и это не дало желаемых результатов. Зоря хотела было сесть в каюк и поплыть к бакену, но ее не пустили.
Решено было вместо каюка послать шаланду с пятью — шестью рыбаками. Через десять минут шаланда бригады Тимофия Бойчука отплыла. На ней находилась и Находка. Шестеро гребцов горячо взялись за весла.
На берегу остались жена и соседи Тимофия. Они молча ждали возвращения рыбаков. Через некоторое время шаланда вернулась, но бригадира на ней не было. Тогда на двух шаландах и нескольких каюках зажгли фонари, дважды объехали бухту, звали Тимофия, но все было напрасно. На рассвете усталые рыбаки вернулись домой. Профессор ушел к себе, отложив разговор с рыбаками до утра. На берегу остались только женщина и девочка. Они, вопреки всему, надеялись, что близкий им человек вернется.
Андрей Гордеевич лег на свою постель и собирался сразу же заснуть — он чувствовал себя очень утомленным, — но, как назло, сон не приходил. В голове одна за другой проносились тревожные мысли. Ему казалось, что несчастья начались на острове с тех пор, как он приехал сюда. Полтора месяца назад здесь произошли волнующие события, угрожавшие многим смертью. Но тогда погиб только инспектор Ковальчук, который вполне заслуживал этого, а теперь — бессмысленная гибель нового инспектора и странное исчезновение Тимофия Бойчука. Ему хотелось верить, что рыбак найдется. Профессор вспомнил и о загадочном появлении на острове Анча. Очевидно, все это было связано с проблемой гелия. Мысли начали путаться, и в конце концов, когда уже забелел рассвет, профессор заснул.
Глава III
ПОСЛЕДНИЙ УЛОВ
Взошло солнце, начался новый день, а в бухте все оставалось по-старому: никто ничего не знал о судьбе Тимофия Бойчука. Утром усилился низовой ветер[5], в море поднялась волна, берег в бухте заливало прибоем. Рыбаки снова вышли на розыски своего бригадира. Они пересекли бухту в разных направлениях, надеясь найти если не его самого, то хоть каюк. Проходило время, но никто не подавал никакой утешительной вести. Наконец над причалом, возле Соколиного, закурился дымок — это был сигнал лодкам возвращаться. На обратном пути одна из лодок нашла на западном побережье труп Тимофия Бойчука. Бригадир утонул, но при каких обстоятельствах и куда девался его каюк, было неизвестно. Посиневший утопленник лежал на пристани, прикрытый парусиной. На нем была та самая одежда, в которой вчера его видели товарищи, не было только кепки. Допуская, что каюк по какой-то причине перевернулся, все удивлялись, почему Тимофий, попав в воду, не разделся. Его знали как неплохого пловца, который сумел бы а воде раздеться и доплыть до берега.
Над Тимофием, ломая руки, рыдали жена и мать. Здесь же на песке сидела Зоря. Судьба было улыбнулась ей. После тяжелого детства она попала в семью Тимофия Бойчука, и там к ней отнеслись чутко и тепло, как к родной. Теперь семью постигло несчастье, и Находка переживала его тяжело, как и другие члены семьи. Ей хотелось подойти к жене Тимофия, обнять ее, прижаться к матери умершего и высказать ей всю свою боль и жалость. Но девочка стыдилась окружающих посторонних людей. Ей не хватало товарищеской поддержки Люды, Марка и Левка, а они были в море, на «Колумбе».
Тимофия перенесли в дом и стали готовиться к похоронам. Решили хоронить обоих утопленников вместе, под вечер.
Покойника обмыли, переодели. Женщины обратили внимание на правую руку мертвеца. Он крепко сжал кулак, точно что-то держал в нем. С большим трудом пальцы удалось разжать. Из кулака выпала пуговица. Кто-то поднял ее и, горько усмехаясь, сказал:
— Последний улов рыбака на дне морском! — потом начали внимательно разглядывать пуговицу.
Возможно, Тимофий, утопая, хотел расстегнуться, рванул за пуговицу, оторвал ее и больше не успел ничего сделать. От чего именно он оторвал эту пуговицу, никто не проверял — одежду вынесли. Вероятно, от куртки. На пуговице был какой-то рисунок. Один из рыбаков спрятал ее в карман, решив сохранить на память о покойном.
Вскоре в бухту вошли шаланды. Рыбаки вернулись с богатым уловом, но радость их была омрачена печальным известием о гибели нового инспектора и Тимофия.
Под вечер собралось все охваченное скорбью население выселка. В полном составе пришла геологоразведочная партия. Рабочие принесли красные знамена с черными траурными лентами. Друзья подняли на руки два гроба и двинулись на маленькое кладбище. На гробах лежали венки из живых цветов.
Долго молча стояли рыбаки над свежими могилами.
Заходило солнце. Далеко в море появились две черные точки. К острову приближались какие-то суда. Одно из них шло очень быстро, другое — медленно.
Глава IV
РАЗГОВОР НА ШХУНЕ
После трехдневного пребывания в море «Колумб» встретил косяк скумбрии, и рыбаки с помощью трала наполнили шхуну рыбой. На четвертый день шхуна двинулась к берегу, взяв курс на Лебединый остров. Экономя горючее, шкипер приказал выключить мотор и, пользуясь свежим попутным ветром, идти под парусами. Рыбаки и команда (кроме рулевого) отдыхали. Марко с помощью Люды с утра приготовил для всех еду на целый день и теперь, используя свободное время, изучал азбуку Морзе. За последние недели его учеба быстро пошла вперед. Люда, как и он, интересовалась радио, и это очень помогало делу. Они приобрели два телеграфных ключа, батарейку и каждую свободную минуту выстукивали друг другу радиограммы. Сначала выходила путаница, как при игре в «испорченный телефон», но потом дело пошло на лад. Когда показался остров, Марко выстукал Люде:
-. .– –. – .-. .. –.. – –. – . … ..– –.. –.. –
Девушка обернулась и вдали, в противоположной стороне от острова, почти прямо за кормой шхуны, увидала едва заметный дымок. Вскоре на горизонте появилась черная точка. Очевидно, их догонял какой-то пароход. Смотря на эту точку, Люда вспомнила рассказ из учебника географии о том, как на море можно убедиться, что форма Земли шарообразна. Для этого учебник рекомендовал наблюдать на морском горизонте появление корабля. Вначале наблюдатель увидит на горизонте вершины мачт, затем верхние реи, затем среднюю часть судна и, наконец, весь корабль. После этого до момента полного приближения увеличивается только видимый размер корабля. Люда внимательно всматривалась в черную точку, но не видела ни вершин мачт, ни средних рей. Очевидно, для проверки утверждения составителей учебника нужны были особые условия или, как пошутил Марко, шестидесятичетырехкратный бинокль.
Неизвестный пароход догонял их все быстрее и быстрее. Вскоре они узнали военный корабль и тут же убедились, что это их старый друг — эсминец «Буревестник». Он тоже держал курс на остров, опередил «Колумб» и вошел в бухту перед самым закатом солнца. Рыбаки с завистью наблюдали, как быстро шел эсминец. Стах Очерет, понимая, что его пассажиры хотят скорее попасть домой, приказал Левку включить мотор. Это было своевременно также и потому, что ветер утихал и скорость шхуны начинала уменьшаться. Когда мотор заработал, у пассажиров сразу поднялось настроение. Они даже запели, чувствуя близость родного дома. Рыбаки торопились обрадовать островитян известием о скумбрии — этой ценнейшей в их районе рыбе.