— Эй, товарищ, тебе плохо?
Заключенный повернулся, кивнул головой и показал на грудь. Потом надолго закашлялся. А Шорохов уже бросил тачку и бежал к нему.
— Самойлов! — кричал он. — Петро Аркадьич...
Они обнялись, постояли так молча несколько мгновений, вспоминая прошлое. Наконец Самойлов сказал:
— Чего ж не спрашиваешь, друг, как это чекист оказался в концлагере?
— А тут и спрашивать нечего, — просто ответил Андрей Ильич. — Не приняла твоя душа грязи, вот и... Небось, по-крупному поговорил со своим начальником?
— Было дело! — улыбнулся Самойлов.
Уже шла война, когда однажды Шорохова вызвали в канцелярию, объявили коротко, без всяких объяснений:
— Вы освобождаетесь из-под стражи. Обвинение с вас полностью снято.
Шорохов вернулся домой, жил тихо, замкнуто, изредка ходил на море, с тоской смотрел, как приходят в порт и уходят оттуда корабли. Бывшие друзья спрашивали его:
— Чего ж отсиживаешься в такое время, Андрей Ильич? Обиженным считаешь себя? Зло на партию затаил?
Шорохов или отмалчивался, или коротко отвечал:
— Обида, брат, не туман, скоро не рассеивается.
За спиной у него говорили:
— Немцев такие обиженные, поди, хлебом-солью встречать будут...
Шорохов слушал, лицо его то бледнело, то наливалось кровью, но он все время молчал.
Глава 2
Утром Иван Глыба окатил палубу водой, прошелся по ней мокрой шваброй, слегка подраил мелом рынду и хотел было уже присесть закусить, когда заметил отплывшую от берега портовую шлюпку. Всмотревшись, рыбак увидел, что в шлюпке новый шкипер и лейтенант Штиммер.
— О, Иван Глиб! — неуклюже поднявшись по шторм-трапу, весело воскликнул немец. — Ты есть отшень молодец рибачок. Кораблик отшень чист, все есть гут. Скоро будет много рибка.
— Рыбка плавает по дну... — невесело ответил Иван.
— Зачем по одну? — строго посмотрел на него немец. — Надо по много-много. Шкипер есть. Гут шкипер. Команда рибачок подбирай?
— Разрешите команду подобрать мне самому, господин офицер, — вмешался в разговор Шорохов. — Я неплохо знаю людей в этом городе и сумею найти подходящих парней. Главным образом, конечно, это будут юнцы. Опытных рыбаков найти не удастся.
— Нам нужен рибка, — ответил Штиммер. — Остальное нам важно нет.
— Через два дня мы выйдем в море, — продолжал шкипер, — с вашего, конечно, разрешения.
— О, да! Мы будем прислать нашего... как этто... пред-ста-ви-тель...
— Слушаю, господин офицер.
Походив несколько минут по шхуне, немец уехал. И тогда шкипер взял Ивана Глыбу под руку, провел его в кубрик, усадил на скамью и наглухо закрыл иллюминатор.
— Теперь, парень, давай потолкуем, — тихо сказал он.
— Можно и потолковать, — ответил Иван. — Не знаю только, о чем...
— Есть в приморском переулке маленький домик, — не обращая внимания на сухой ответ Глыбы, начал шкипер, — маленький такой, чистенький домик, в котором живет рыбак Иван Глыба со своей матерью и братишкой Ленькой. И в том же домике живет сейчас дальний родич Глыбы Иван Капуста, совсем больной, разбитый параличом человек. Так, Иван?.
— Ну, и дальше? — не глядя на шкипера, сказал Иван.
— В городе мало кто знает Ивана Капусту, — продолжал Шорохов, — потому что человек он не здешний, да и кому, кроме немцев, охота копаться в чужих делах? Правда, Глыба?
Глыба не ответил. Он сидел неподвижно, чуть наклонясь над скамьей, и смотрел на. свою деревянную ногу.
— А если копнуть, — продолжал Шорохов совсем тихо, — то окажется интересная картина: больной этот человек — никакой ни родич Ивану Глыбе, а раненый советский офицер, не успевший уйти со своими друзьями...
Иван продолжал молчать. Только взгляд его скользнул по лежавшему у двери железному болту, и рыбак незаметно подвинулся к нему.
— Это ни к чему, парень, — сказал шкипер, перехватив его взгляд. — Мы с тобой не бандиты, чтобы проламывать друг другу черепа стальными болтами.
Иван в упор посмотрел на Шорохова и глухо спросил:
— Выдашь?
Шкипер засмеялся:
— Чудак ты, Глыба...
— А зачем же рассказывать тогда об этом? Думаешь в страхе меня держать?
— Хочу, чтоб верил ты мне, Глыба, — просто ответил шкипер. — Вместе ведь работать будем.
К полудню Ленька Глыба привез на шхуну Юру Араки и его друга Сашу Аджарова. Улыбаясь, Юра подошел к шкиперу.
— Пришли мы, — сказал он.
Глыба стоял у борта, с неприязнью глядя на юношу. Он мог простить его отцу и спекуляцию на рынке и даже кофейню, но это «отпуск только за германскую валюту» Глыба не мог простить ни старому греку, ни его сыну. Когда Юра, поздоровавшись со шкипером, подошел к рыбаку и протянул для приветствия руку, Глыба не ответил и прошел на нос шхуны.