Он понял, что вампир оказался хитрее их. Они слишком полагались на его человеческие качества, совершенно забыв, хотя бы ту же историю Слюды. Томас видел, что Ятагану одному не справиться. Этот маг слишком хорошо относится к этому прогнившему существу. Надо выбираться, но ни одно из доступных заклинаний не работало.
Подождите, это же вампир! Он не может творить, только использовать общие ритуалы! — наконец дошло до Томаса, когда он увидел, как Ятагана заковали в черносталь.
— Игла, спасибо тебе! — воскликнул он, вытаскивая болтающийся на цепочке свой любимый кинжал.
В дверь постучали.
— Я бы хотел, чтобы всё было по-другому. — скороговоркой проговорил вампир, подстегнутый стуком. — Прощай, Ятаган.
Маг даже не пытался отклониться. Он знал, что это бессмысленно, более того, он, странное дело, уже хотел этого.
Что же я за лидер такой, если доверился врагу? Как я вообще могу управлять страной?
Рука вампира взмыла в воздух, будто в замедленной съёмке Каллидус наблюдал за своим действием. Он решил, что когти распорят тело мага, и сейчас молчаливо смотрел на своё действие.
Ятаган закрыл глаза.
Нет, сволочь, нет! Не смей! — закричал в голове у вампира маленький человечек его души. — Не убивай! Остановись! Стой! Сейчас же! Нет! Нет! Нет!
Зрачки вампира расширились, рот раскрылся, а он сам ощутил, как ломается внутри себя.
Нет, я не смогу! — вздохнула его душа.
Каллидус за считанные доли секунды передумал, но отменить действие уже было нельзя. Он решил втянуть в себя когти, но и это не получилось бы мгновенно.
Ятаган был обречён.
Вскрик. Проклятья. Звук падающего на пол тела…
Маг открыл глаза.
На паркете перед ним лежал в луже собственной крови Томас. На его теле зияли ужасные раны, а глаза, широко распахнутые, смотрели на Ятагана то ли с мольбой, то ли с обещанием.
Напротив стоял обалдевший Каллидус. Слезы переживания катились по его лицу.
— Огонь, я знаю, что ты там, открывай! — раздался из-за двери злобный окрик Слюды. — Иначе я сожгу эту дверь! Открывай!
Вампир упал на колени. Его губы шептали что-то похожее на "для меня всё кончено."
Ятаган, не обращая внимания на крики, на ватных ногах поплелся к Томасу, пожертвовавшему жизнью ради него. Однако, дойдя до него маг обнаружил, что парень ещё дышит, видно все-таки то, что Каллидус уменьшил свои когти, спасло его.
Его магия не успеет его вылечить. Я не смогу его спасти… — две мысли, которые поразили сознание Ятагана.
Он чувствовал свою вину.
В ту же секунду, дверь, как и было обещано, загорелась ярко-красным пламенем, в несколько мгновений превращаясь в кучку пепла. Слюда и Янтарь кинулись к троице. Первый, на ходу бросил в вампира связывающее заклятие. Каллидус без труда правда мог его разорвать, но не стал этого делать.
Он не хотел.
Янтарь подбежал к Ятагану, а Слюда к умирающему Томасу. Тот попытался ему что-то сказать, но вместо слов изо рта полилась кровь.
Маг крепко сцепил зубы.
— Лечись, Томас. — положил его руку на его же живот. — Пожалуйста, лечись! Ты самый сильный из нас. Ты должен справиться. Я не хочу терять ещё и тебя! — последнюю фразу Слюда прокричал.
Слабенькое свечение вырвалось из ладоней парня, распространяясь по его ране.
Этого было недостаточно.
Слюда сам положил свои руки, не представляя, как будет залечивать такое, но он не собирался сдаваться. Всё было бестолку, перед глазами мага плясали картины его прошлого.
Не смог тогда, не сможет и сейчас.
— Ты сделаешь его калекой. — послышался рядом голос Янтаря, а потом его руки заботливо, с сознанием дела накрыли рану Томаса. — Я смогу ему помочь. — выдохнул маг.
Освободившийся от наручников Ятаган тем временем, удостоверившись, что Томас будет жить, подошёл к виновнику всего произошедшего.
— Я убил его? — тихо спросил вампир, не вставая с колен, даже не поднимая головы.
— Нет. — холодно отчеканил маг, возвышаясь над ним.
— Я не хотел никого убивать. — едва различимо прошептал Каллидус. — Морт… Я…
— Молчи! — оборвал его подлетевший Слюда. — Разве я тебе не говорил, что убью каждого из вас?! — страшно прошипел он ему, наклоняясь к самому уху. — Вампиры не должны существовать. А ты, выродок, заслуживаешь смерти! — выплюнул Слюда, готовясь совершить самосуд. Он был в ярости, весь переполнен неконтролируемым гневом.