Я нахмурилась и тут же вздрогнула, ощутив на себе другой взгляд – злой и колючий. Почему-то готова была поклясться, что именно на меня сейчас смотрела жена императора, это я оказалась в центре её внимания. Её лицо, до этого напоминавшее гипсовую маску, исказилось в гримасе ярости.
– Да пребудут с вами высшие духи! Да сохранят вас духи родов! – воскликнул император.
– Во веки веков! – хором отозвались кадеты, и я повторила эти слова беззвучным эхом.
Повинуясь приказам наставников, мы одновременно развернулись и зашагали к подножию трибун. На поле остались только старшекурсники, которые должны были первыми продемонстрировать Великому свои способности.
Среди них я заметила и Стейрода. Оставалось надеяться, что, если он и воспользовался усилителем, этого никто не заметит.
Глава 28
Время тянулось как резиновое и вместе с тем бежало неумолимо быстро. Старшекурсники выступали группами. Сначала свои таланты продемонстрировали стихийники. В мишени вонзались стрелы огня, который тут же стихал в воронках воды, после чего потоки воздуха разрывали крашеное дерево в щепки, и те в одно мгновение оказывались «похоронены» под пластами земли.
Выпускники действовали слаженно, быстро, уверенно. Я даже позволила себе забыться, любуясь этими молодыми мужчинами и их силой. Каждый чаровик был достоин своего рода, а уж Стейрод и его недалекий приятель и вовсе блистали. Правда, последний слегка перестарался, демонстрируя, как замечательно под усилителем он управляется со стихией земли. Из-за этого в центре поля едва не образовался маленький кратер, но другие ребята тут же исправили его оплошность, вернув площадке для состязаний её первозданный вид.
Чтобы зрителей случайно не задело чарами, трибуны обнесли защитным чаровым контуром. Всё, что происходило на поле, – оставалось на поле. Могли пострадать кадеты, но не император и не его приближённые.
Продемонстрировав, как умело управляются со стихиями, старшекурсники стали щеголять своими телекинетическими способностями. Разумеется, только те кадеты, которых этим даром наделила природа. Они легко останавливали несущиеся со скоростью звука пули прежде, чем те достигали мишеней, и стальные жала пистолетов, на мгновение зависнув в воздухе, безвольно падали на промёрзшую землю.
Иллюзоры тоже были великолепны! В движениях их рук было столько грации, столько величественной уверенности, что на какое-то время я даже забыла, как дышать. Кружившие вокруг них потоки света завораживали, а перевоплощения и иллюзии, накладываемые на неодушевлённые предметы, заставляли сердце заходиться в быстром, волнующем ритме. Давно я не испытывала такого восторга! Неужели и я со стороны так выгляжу, когда сплетаю чаровые узоры? А может, наоборот, кажусь неуклюжей гусыней, неловкой и неуверенной в своих силах?
Сколькому я могла бы научиться у профессора Имады. Но всё это лишь мои глупые фантазии. Иллюзорный дар мне придётся развивать самостоятельно, втайне. Раньше справлялась? И дальше продолжу справляться.
Оборотники выступали последними. Среди старшекурсников ребят с таким даром было немного: из отряда, насчитывавшего более тридцати человек, всего четверо. К своему удивлению, я обнаружила среди них и Стейрода. Тут же усмехнулась. Вот почему у него на лице так часто появляется звериное выражение.
Животное он. Самое настоящее животное.
На поле старшекурсники вышли закутанные не то в плащи, не то в темные балахоны. Встали на расстоянии друг от друга и стали ждать команды. И зрители, и мы с ребятами затаили дыхание. Никогда прежде я не видела перевоплощения и сейчас ждала этого мгновения с замиранием сердца.
Бриан говорит, что это больно. Особенно поначалу. Могу себе представить…
Вернее, не могу и не хочу! Когда в твоём теле меняется каждая клетка, это жутко.
Оказалось, это действительно было жутко. Завораживающе жутко…
Я ожидала какого-то мгновенного перевоплощения. Пара секунд, крик боли – и вот уже перед тобой животная ипостась чаровика. Но всё оказалось намного сложнее. Когда прозвучал сигнал, кадеты прикрыли глаза, словно погружаясь в транс. Но безмятежное выражение с их лиц исчезло почти тотчас же. Один за другим они рухнули на землю. Тёмная одежда накрыла чаровиков траурным саваном, но даже сквозь плотную ткань было видно, как меняются их тела.
Все они были разные. Белоснежный медведь с кроваво-красными глазами, мелкая, но очень клыкастая лисица, хищная огромная птица, пугающая и прекрасная одновременно, и… Стейрод. Последний больше напоминал какое-то мифическое существо. Огромную бычью башку кадета венчали рога, наверное, в два раз больше, чем сама голова. Тело вроде и человеческое, но покрытое короткой чёрной шерстью, неестественно большое и мускулистое. Вместо ног – копыта, а ногти на руках заменяли полумесяцы острых когтей.