XI
Так рыбы, брошенные в пруд,
Не могут радоваться тут!
Они всегда видны в воде,
Пусть хоть на дно они уйдут[276].
Сколь сердца горесть глубока
В стране жестокостей и смут!
XII
У них есть сладкое вино,
У них отменных яств полно,
И к свату в гости ходит сват,
Сосед с соседом заодно!
Я ж вспомню, как я одинок,
И горе в сердце так сильно!
XIII
Кто низок, тот имеет дом;
Кто подл, тот награжден зерном.
Несчастен ныне наш народ,
Небесным поражен бичом!
Богатый сыт, а тот, кто сир
И одинок, — скорблю о нем.
О ЗНАМЕНЬЯХ НЕБЕСНЫХ И ЗЕМНЫХ, ПРЕДВЕЩАЮЩИХ БЕДСТВИЯ (II, IV, 9)
I
Лишь началась десятая луна,
И в первый день луны, синь-мао день,
Затмилось солнце[277]. Горе и беду
Великие сулит затменья тень!
Тогда луна утратила свой свет,
И вместе солнце свой сокрыло свет —
Внизу народу нынешних времен
Великая печаль, спасенья нет!
II
Луна и солнце бедствием грозят,
Сойдя с орбиты. С четырех сторон
Во всей стране нигде порядка нет —
Путь к службе лучшим людям прегражден.
Тогда луна утратила свой свет,
Но это — вечный для луны закон...
А ныне солнце свой сокрыло свет!
В чем зло лежит, что ныне скрылся он?
III
И молнии блестят, грохочет гром!
И мира нет, как нет добра кругом.
Вода, вскипев, на берег потекла,
С вершины горной рушилась скала,
Где берег горный — там долины падь,
И там гора, где впадина была.
О, горе! Люди нынешних времен,
Из вас никто не исправляет зла!
IV
Был Хуан-фу всей властью облечен,
Фань просвещеньем ведал у царя,
Цзя-бо — правитель, Цзюй ведет дела,
Чжун-юнь на кухне правит, чуть заря.
А Чжоу-цзы? Вершит законы он,
Карая и щедротами даря,
Гуй — конюшний. Наложница на трон
Взошла в ту пору, красотой горя[278].
V
Советник царский этот, Хуан-фу,
Не скажет, что не время для работ[279],
Он, на послуги посылая нас,
Просить у нас совета не придет.
И дом оставлен, брошена земля,
В воде и в сорняках у нас поля.
А он в ответ: «Я не чиню обид,
Так долг ваш перед старшими велит!»
VI
О, этот Хуан-фу большой мудрец!
Себе возвел он главный город в Шан,
Трех богачей он для себя избрал,
Дал им советников высокий сан.
Он не оставил старцу одного
Хранить царя у нас — приказ им дан
Всем, кто имел повозки и коней,
Идти за ним селиться в город Шан.
VII
И хоть работай, не жалея сил,
Сказать не смей, что слаб ты, изнурен.
Хоть нету ни проступка, ни вины,
Но злые рты шипят со всех сторон.
Нет! Разве небо наказанье шлет
Тебе, народ, в страданьях и беде? —
Оно — вдали, а злоба — за спиной —
Зависят распри только от людей!
VIII
Со скорбью вспомню мой родимый дом-
Великое страданье вижу в нем.
Везде избыток с четырех сторон,
Лишь я живу печалью удручен.
У всех людей и отдых есть, и смех.
Вздохнуть не смею я, один из всех.
Неравный дан удел от неба нам:
Друзья живут покойно, я один
Не смею подражать своим друзьям!
ВЕЛИК ТЫ, НЕБА ВЫШНИЙ СВОД (II, IV, 10)
I
Велик ты, неба вышний свод!
Но ты немилостив и шлешь
И смерть, и глад на наш народ,
Везде в стране чинишь грабеж!
Ты, небо в высях, сеешь страх,
В жестоком гневе мысли нет;
Пусть те, кто злое совершил,
За зло свое несут ответ.
Но кто ни в чем не виноват —
За что они в пучине бед?
II
Преславных Чжоу род угас,
И негде утвердиться им —
Вельможи бросили дома,
Наш горький труд для них незрим.
Не бдят советники царя,
Как прежде, до ночи с утра,
И на приемах нет князей
Весь день у царского двора.
О царь, всему наперекор
Ты зло творишь взамен добра!
III
Мой голос к вышним небесам!
Нет веры истинным словам.
Как путник, царь бредет вперед,
Куда ж придет — не знает сам.
Ужели, доблести мужи,
Лишь за себя бояться вам?
Друг перед другом нет стыда,
И нет почтенья к небесам!
IV
В войне царь не идет назад[280],
Добром не лечит в мор и глад!
А я — постельничий, с тоски
Все дни недугами объят:
Советов доблести мужи
Царю, как прежде, не дарят;
Что б ни спросил, — «да, да!» — ответ.
Пред клеветой бегут назад[281].
вернуться
Так рыбы, брошенные в пруд, Не могут радоваться тут! Они всегда видны в воде, Пусть хоть на дно они уйдут. — Так же и в государстве, где царствует жестокость, никто не может быть уверен в своей безопасности — око недоброжелателя всегда высмотрит любого человека.
вернуться
Лишь началась десятая луна, И в первый день луны, синъ-мао день Затмилось солнце. — Древние китайские историки относят это событие к шестому году правления царя Ю-вана (775 г.. до н. э.), десятому месяцу лунного календаря и дню, стоящему под циклическими знаками синь-мао (29-й день цикла). Эта дата соответствует 29 августа 775 г. до н. э. Согласно вычислениям европейских астрономов, солнечное затмение, наблюдавшееся в Китае, действительно имело место 29 августа 775 г. до н. э.г причем ему предшествовало лунное затмение. Таким образом, настоящий текст является блестящим доказательством подлинности книги гимнов и песен.
вернуться
Наложница на трон Взошла в ту пору. — Речь идет о наложнице царя Ю-вана — Бао Сы.
вернуться
Советник царский этот, Хуан-Фу, Не скажет, что не время для работ, т. е. что в момент сельскохозяйственного сезона нельзя отрывать земледельцев для выполнения повинностей царю.
вернуться
В войне царь не идет назад. — Не отступает перед таким злом, как война.
вернуться
Пред клеветой бегут назад. — И отступают [не давая огпора] перед словами клеветы.
* * *