Так что Лукия позволила себе этот вопрос и недопустимую для капитана эмоциональность. Какая разница, если Вернон и так все про нее знает?
– Это не было драматической паузой, – отозвался Вернон, которого ее слова совершенно не задели. – Я и правда до последнего не был уверен, разрешу ли Тимандре эту маленькую авантюру. Настолько не уверен, что намеренно удалил мысли о ней из вашей головы, капитан.
– Что ж, это многое объясняет. Могу я узнать, в чем причина ваших сомнений?
– Я буду привязан к станции, пока Тимандра не закончит работу. Я не беспомощен без нее, но и не настолько азартен, чтобы подставляться. Мне нужно было проанализировать сложившуюся ситуацию и понять, готов ли я провести на этой посудине столько дней, чем это может обернуться.
– Нужно ли говорить, что я рада принятому вами решению?
– А смысл, если это очевидно?
– Так же очевидно, как то, что за мной теперь долг, – добавила Лукия.
– На самом деле нет. Мне не нужно было делать вам одолжение, чтобы получить какое-то там обещание. Я бы и так нашел способ заставить вас делать то, что мне нужно. Но если сама концепция морального долга за чудесное спасение на вас так уж давит, спешу обрадовать: вы избавитесь от этого в самое ближайшее время. Прекрасный продукт бридинг-программ, созданный на основе моих биоматериалов, вновь удивил меня неожиданной смекалкой.
– Альда что-то придумала? – невозмутимо уточнила Лукия.
– Именно так. Кое-что очень любопытное, то, что вряд ли понравится всем в руководстве космического флота или даже Общем Правительстве. Но мне не так уж важны сомнительные авторитеты обладателей дряхлых задниц в высоких креслах. Мне интересно то, что она хочет сделать. Значит, это будет сделано – и вы, капитан, ей в этом поможете.
Не нужно было этого делать, а не делать почему-то не получалось. Стефан сам себе напоминал ребенка, который давит на только-только поджившую рану, чтобы проверить, болит ли она еще или уже все. Конечно же, болит. А если надавить сильнее, то и кровоточит. И взрослый человек вроде как должен понимать это без проверки, но остановиться он все равно не мог.
Воспоминание, случайно полученное от существа, манило его. Оно ранило его, потому что изначально не предназначалось для человеческого сознания, причиняло боль и грозило нанести серьезный вред. Стефану следовало бы убрать его подальше, а еще лучше – удалить. Но у легионера не то что не получалось, он даже пробовать не стал. Стефан владел телепатической медитацией не так хорошо, как истинные телепаты высшего уровня, однако и он был способен на многое. Поэтому, когда у него выдавалось свободное время, он снова погружался в тот странный мир.
Ничего хорошего это не приносило, Стефан будто оказывался внутри грозы. Многие ведь думают, что побывали внутри грозы, если оказались на ее территории, но это неверно. Человек оказывается под грозой, получает лишь жалкую долю ее гнева – и уже этому ужасается. Однако то, что помнило существо, было чем-то несравненно худшим. Ветер, скорость которого невозможно даже представить. Рёв и рокот. Сила, разрывающая на части. Тьма и сияние, сливающиеся воедино. Там ты не просто умираешь, ты успеваешь осознать свое исчезновение, сведение к нулю всего, чем ты был…
Изначально это воспоминание чуть не убило легионера. Теперь, когда он выбрался из ловушки и контролировал медитацию, просто причиняло боль. Вот только Стефан был не из тех, кто наслаждается болью, поэтому ему и следовало отказаться от чужой памяти, но он пока не мог. Возможно, если он разберется в существе получше, он поймет, как все исправить… Да хоть что-то исправить! Мотив был сомнительный и несвойственный ему прежде. Но до тех пор, пока эта тварь находилась на Марсе, Стефан не оставлял попыток разобраться в ней так, как никто не смог.
В итоге существо выигрывало, даже не начав битву. После каждого сеанса медитации Стефан приходил в себя задыхающимся от усталости, как будто опустошенным. Голова в первые полчаса обычно кружилась так сильно, что даже легионеру, занимавшему ныне первый номер в иерархии, приходилось сидеть неподвижно, дожидаясь, пока силы восстановятся. Каждый раз он обещал себе, что больше не полезет в этот ад – и каждый раз снова отправлялся туда.
Он никому не говорил о том, что делает. Возможно, если бы Стефан попросил помощи у кого-нибудь вроде Валентина Вернона, ему удалось бы добиться большего. Но пустить настолько могущественного телепата в свой разум легионер был не готов. Пока что любые попытки и поражения оставались его личным делом и его секретом.