А человеческий мозг с таким испытанием не справлялся, он не был настроен на нечто столь сложное. Каким бы высоким интеллектом ни отличались добровольцы, все они рано или поздно поддавались безумию, очень похожему на то, что случилось в итоге с Рафалем Стромом.
Лучшие из них замечали перемены в себе. Их последней жертвой становилось уничтожение колонии – вместе с собственным телом. Они сами предпринимали нужные действия или хотя бы не сопротивлялись. Если бы так вели себя все, эксперимент все равно бы сорвался, но уцелела бы «Артемида».
Однако Маурин Годфри упустил момент, когда колония начала поглощать его разум. Это вовсе не означало, что он был слабым или плохим человеком. Нет, он отличался теми же великолепными характеристиками, что и остальные добровольцы, просто этого оказалось недостаточно. Он стремительно терял связь с реальностью, и сложно сказать, что было страшнее: это или периоды, когда его сознание прояснялось. Если бы он просто поддался воздействию мутагена и потерял рассудок, остановить его было бы куда легче. Однако в периоды прояснений он избавлялся ото всех ловушек, подготовленных для него, а поступить правильно уже не мог.
– Его ведь все равно остановили? – уточнила Альда.
– Остановили, – кивнул Триан. – Пожертвовав станцией.
Сначала «Артемиду» еще пытались спасти: против Годфри посылали то тренированных бойцов, то военных роботов. Но он с легкостью расправлялся с любым противником, а раны, которые прежде убили бы его за секунду, теперь ему не вредили. Не получилось даже эвакуировать персонал, и вскоре все на станции были мертвы.
Тогда руководство попыталось управлять «Артемидой» удаленно: там отключили подачу энергии, откачали весь воздух. Однако несколько уцелевших камер демонстрировали шокированным наблюдателям, что Годфри это не особо волновало. Существо, в которое он превратился, не нуждалось ни в воздухе, ни в тепле.
В какой-то момент мелькнул соблазн просто оставить его на станции и забыть обо всем, однако наблюдение за этим живым мертвецом заставило быстро отбросить такие идеи. Что, если он способен путешествовать через космос сам, без помощи кораблей?
– А он был способен? – насторожилась Альда, как раз вспоминавшая об этом.
– Тебя интересует, был способен он или способны ли нынешние легионеры?
– Все сразу!
– Нужно понимать, что Маурин Годфри отличался от современных легионеров, – напомнил Триан. – Первородная материя не только качественно переваривает мозг, но и дает определенные преимущества. Он не смог бы перемещаться в космосе, но был достаточно живучим, чтобы там не умереть. Что же до нынешних легионеров… Высшие способны выносить такие условия, двигаться и не умирать если не вечно, то долго.
– А ты мог?
– Да. Я мог.
Ученые, ознакомившиеся с отчетами погибших коллег с «Артемиды», забили тревогу: появились все основания предполагать, что существо эволюционирует. Оно оставалось хотя бы отчасти уязвимым, пока сохраняло человеческие черты, ведь человек смертен. Однако были причины опасаться, что оно в итоге станет более простым и более крепким организмом. Вспоминая Рафаля, Альда кивала неведомым ученым сквозь пространство и время.
Так что Годфри перехватили в момент уязвимости. Его изолировали в одном из блоков станции и направили к пылающему неподалеку красному карлику. Предположительно, это убило Маурина. Проверить все равно никто не мог.
Подлетая к станции, Альда видела печальные напоминания о тех событиях. Изначально «Артемида» строилась как кольцевая станция – череда трапециевидных жилых и технических блоков, объединенных переходами-сцепками. Теперь же это кольцо было разорвано – не хватало по меньшей мере двух блоков. Причем удаляли их не на уровне сцепок, это еще был бы цивилизованный подход. Однако военным почему-то пришлось взрывать станцию, и теперь на месте разлома остались острые металлические обломки, похожие на оголенные кости.
«Артемида» была темной и неподвижной. Она казалась бы космическим мусором, если бы не стабильно работающие навигационные двигатели, кое-как приваренные к ее уцелевшим блокам. Грубая поделка на в прошлом совершенном проявлении инженерной мысли – кукольные руки и ноги, нашитые на живую плоть.
Сразу после гибели Маурина Годфри станцию официально закрыли, для ее восстановления все равно не было никаких ресурсов. «Артемиде» просто позволили существовать, и сквозь космос парила гигантская общая могила тех, кто верил в счастливое будущее.
Чуть позже, когда окончательно сформировался Легион, он приписал заброшенную научно-исследовательскую станцию к своей собственности. Он оснастил ее новыми двигателями, пунктом хранения и постоянной охраной. Считалось, что это делается исключительно в целях безопасности, и такое объяснение не было ложью, ведь мертвая «Артемида» действительно представляла собой серьезную угрозу.