– Как я уже сказала, все это не помогает понять, чем его или Брунера мог заинтересовать манускрипт Данте.
– Вы правы. Честно говоря, я не представляю, зачем им нужна копия «Божественной комедии», пусть даже очень древняя. Я только хочу сказать, что, раз здесь был Брунер, дальнейшее расследование может привести нас и к Скорцени. Скорцени в бегах. В отличие от большинства представителей нацистского командования, его никогда не обвиняли в особенных зверствах, и нет свидетельств того, что он принимал участие в массовых убийствах, но все-таки, если нам удастся обнаружить его берлогу, это будет большой успех.
Персис не разделяла воодушевления Линдли, но понимала, почему он так возбужден. Человеку вроде него помощь в поимке такого известного военного преступника, как Отто Скорцени, сулила неплохую награду.
Видимо, почувствовав ее настроение, Линдли слегка успокоился. Он сложил бумаги в папку и протянул ее Персис. Она положила туда же бумаги о Брунере и сунула папку под мышку:
– Спасибо за помощь.
– Не стоит. Я потерял на войне близких друзей. Я считаю, хороший нацист – это мертвый нацист.
42
Обычно холодный душ помогал Персис разложить все по полочкам. Но на этот раз, когда она села ужинать с отцом, ее мысли все еще будто тонули в болотной трясине.
Чем больше она узнавала по ходу расследования, тем больше возникало вопросов. Линдли подтвердил, что Ингрэм действительно был нацистом, но это никак не проясняло его интерес к «Комедии» Данте. У нее по-прежнему было несколько подозреваемых, каждый из которых потенциально мог быть замешан в похищении манускрипта.
Франко Бельцони.
Энрико Мариконти.
Эрин Локхарт.
Сэм посмотрел на нее через стол:
– Я тебе надоел?
Персис виновато подняла на него глаза. Она пропустила его последнюю гневную тираду, на этот раз о монахинях-кармелитках.
Эти монахини, уединившиеся в монастыре площадью в три акра на западной окраине города, редко покидали свое жилище. За долгие годы они стали постоянными клиентами книжного магазина Вадиа, заказывая не только религиозную литературу, но и другие книги. Сэма приводила в ярость их привычка торговаться. Монахини стремились за все платить благословениями, а от них отцу Персис толку было немного. Сейчас он рассказывал об их последнем преступлении. Сестра Клара, настоятельница монастыря, попросила Сэма достать раннее издание «Грозового перевала», а получив книгу, заявила, что у нее слишком потрепанная обложка, и отказалась платить.
– Почему бы тебе им ее не подарить?
Сэм посмотрел на Персис так, будто она предложила ему отдать свое легкое. Она выдержала его взгляд, и наконец Сэм опустил глаза.
– Это дело принципа, – пробормотал он. – То, что они монахини, не значит, что они святее папы Римского.
Персис встала и, предоставив отцу бурчать в одиночестве, спустилась в магазин.
Там она нашла на одной из полок книгу о нацистской Германии, которая попалась ей месяц назад.
Персис села на диван в дальнем углу магазина и стала перелистывать страницы.
На них сухо излагались факты становления Гитлера и национал-социализма в период между войнами и перечислялись ключевые сражения Второй мировой. Об ужасах концлагерей и массовых убийствах не было ни слова.
Персис захлопнула книгу и подняла глаза к потолку.
По трещине медленно ползла муха.
Персис встала, подошла к стойке у входа и взяла телефон.
По голосу Блэкфинча казалось, что он пьян – он был слишком радостный, слишком веселый.
– Персис! Чем могу помочь?
Она замялась, вдруг потеряв уверенность в себе, но потом заговорила:
– Когда мы впервые встретились, ты сказал, что изучал братские могилы. После войны.
Пауза. Наверное, он не ожидал, что она обратится к нему по такому вопросу после того, как она сегодня от него убежала.