– Изо всех сил.
– Как он реагировал?
– Чем яростнее я отбивалась, тем беспощаднее он себя вел. По-моему, его это даже возбуждало.
Уэйд коротко кивнул, словно на такой ответ и рассчитывал.
– Что произошло потом?
– Он распахнул задние дверцы фургона. Вокруг росли деревья. Много деревьев. Он вытащил меня наружу, перекинул через плечо, будто мешок с песком, и отнес в какой-то сарай. Тесный, но крепко сколоченный.
Нина замолчала, собираясь с духом. Уэйд не стал ее торопить. Остальные тоже тихо ждали.
– Притащив меня в сарай, он захлопнул дверь и положил меня лицом вниз на металлический стол. Достал нейлоновый шнур и привязал мое левое запястье к одной из ножек стола. Затем разрезал скотч и примотал правое запястье к другой ножке. То же самое проделал с лодыжками.
– Он вас полностью обездвижил? – уточнил профайлер.
– Я не могла пошевелиться, – прошептала Нина.
– Все хорошо, – произнес Уэйд низким, успокаивающим голосом. – Что было дальше?
– Он ненадолго исчез. Вернулся в черном плаще. И по-прежнему в балаклаве и перчатках.
– Как выглядел плащ?
– Я лежала на животе, однако разглядела, что одеяние длинное и запахнуто спереди. Вокруг пояса повязана веревка.
– Вы молодец. Продолжайте.
Нина сомневалась, что кто-либо из присутствующих, кроме Уэйда, читал полицейский отчет по ее делу и знал о произошедшем. На работе не место эмоциям, напомнила себе она и сосредоточилась на роли детектива. Решила описать события так, будто они произошли с кем-то другим, а она – всего лишь свидетель. Задача не из простых, когда воспоминания ранят и оглушают.
Подумав об убитой в Джорджтауне девушке, Нина заговорила:
– Он долго гладил шрамы на моей спине. Жалел, что не сам нанес мне увечья. – Немного помолчав, она уточнила: – Вообще-то он сказал не «нанес», а «наградил», словно рассуждал о высшем благе.
Похоже, провалы в ее воспоминаниях, когда-то озадачившие Уэйда и детектор лжи, начали потихоньку заполняться.
– Вам пришлось нелегко. – В голосе профайлера прозвучало участие. – Что он сделал потом?
Нина вытерла вспотевшие ладони о брюки и скрепя сердце продолжила:
– Краем глаза я увидела, как он зажег сигарету. Он сыпал вопросами: откуда у меня отметины от ремня, плакала ли я, когда меня стегали. Тогда же он спросил, как меня зовут.
Брек взволнованно поднесла руку ко рту.
– Он так и выразился – «отметины от ремня»? – уточнил Уэйд.
Закрыв глаза, Нина обратилась за помощью к подсознанию.
– По-моему, да.
– Откуда он узнал, что следы именно от ремня? – оживился профайлер.
Нина поняла, к чему он клонит. Предполагает, что нападавший знал ее до похищения. Она отмела эту версию:
– Рубцы были свежими. Мне нанесли их за несколько дней до похищения. Возможно, он увидел следы от пряжки. Довольно очевидно, откуда берутся такие раны.
– Вы не встречались с ним прежде? – осведомился Уэйд напрямик.
Об этом Нину уже сотню раз спрашивали полицейские. И еще чаще – она сама.
– Нет.
Уэйд молча, испытующе посмотрел ей в глаза. Включился кондиционер, наполнив комнату монотонным жужжанием.
– Что он сделал с сигаретой?
Уэйд – черт бы его побрал – прекрасно знал, что подонок сделал с сигаретой!
– Он трижды прижег мне спину. – Сердце у Нины забилось быстрее, однако она твердо продолжила: – Нарисовал треугольник. Три вершины – три ожога.
Она вспомнила, как ее собственный крик заглушил шипение, с которым раскаленный кончик впечатался в кожу. Ноздрей достигла вонь горящей плоти. Нина лежала, прижавшись к холодной стали и тяжело дыша, пока сигарета снова не прикоснулась к спине. Сперва боль пронзила одну лопатку, затем – другую и, наконец, поясницу.
Нина не хотела рассказывать дальше и в то же время понимала, что должна. Вдруг какой-то нюанс, на первый взгляд незначительный, поможет остановить монстра?
Она заставила себя продолжить ради Софии. И ради следующей жертвы, которую убийца уже подыскивал.
– После третьего ожога похититель, похоже… возбудился. Он развязал веревку на поясе и распахнул плащ.
С бешено колотящимся сердцем Нина описала, как маньяк трижды ее изнасиловал. Он измывался над ней несколько часов подряд, привязывая ее по-другому перед каждым подходом.
Уэйд слушал, не перебивая, а когда она договорила, спросил:
– Он вам что-нибудь сказал в процессе?
– Он лежал на мне сверху и шептал на ухо. – Нина крепко зажмурилась, стараясь воссоздать в памяти слова. – Черт, я не помню!
– Ничего страшного, – не скрывая досады, проронил Уэйд.