— Зачем мне она?
— Подержи, — ответил Макс, расстегнул главную молнию на сумке и из основного ее отделения достал кожаную косметичку с массой разных туалетных принадлежностей: зубной пастой, щеткой, одноразовыми лезвиями, пузырьками с таблетками… и каким-то тюбиком с надписью «Биоклей».
— Что это такое? — спросил Данфи, когда Макс извлек тюбик из косметички.
— Биоклей.
— Надпись я уже сам прочел…
— Белковый полимер для врачей. Значительно надежнее швов. Не причиняет боли. Прогресс…
— И что ты собираешься с ним делать?
— Книгу, пожалуйста.
Данфи протянул ему книгу, и Макс открыл ее. Внутри находился пергаминовый конверт. Макс сжал стороны конверта, дунул в него, и оттуда показалось нечто очень похожее на кусочек прозрачной кожи.
— Отпечаток пальца, — сообщил Макс.
Данфи не отрываясь смотрел на странный предмет на ладони у Макса, очень напоминавший какую-то сюрреалистическую выдумку.
— Из чего он сделан?
— Из гидрогеля. Примерно такого же, как тот, из которого делают контактные линзы… мягкие. Из биомиметического.
— И что это значит?
— Значит, что он сделан из пластика, совместимого с тканями человеческого тела. Сверхтонкого. А теперь, пожалуйста, хорошенько вымой руки и тщательно вытри.
Данфи встал и сделал то, что ему сказали, затем вернулся на свое место рядом с окном.
Макс взял правую руку Джека и покрыл его большой палец тонким слоем биогеля. Затем наложил отпечаток пальца на клей и размазал его по поверхности.
— Четыре минуты, — сказал он.
Данфи внимательно разглядывал накладной отпечаток пальца, который пришелся идеально.
— А как мне его снять? — спросил он.
Макс нахмурился. Минуту подумал, потом сказал:
— Наждаком, наверное.
— Наждаком?
— Конечно.
— Ладно… наждаком так наждаком. А теперь скажи мне, как ты его сделал?
Макс улыбнулся:
— С помощью фототипии. Когда клей высохнет, сам увидишь: палец будет идеально гладким.
— И это все? Не нужно ничего вырезать, штамповать?
— Вырезать, штамповать? Зачем? Мы ведь делали пропуск в здание! Он проверяется с помощью сканера.
Данфи бросил на него скептический взгляд.
— Да не беспокойся ты! — воскликнул Макс. — Расслабься.
К слову сказать, у Данфи и выбора-то особого не было. Оставалось только положиться на талант Макса. Если пропуск не пройдет, значит, не пройдет, и на том все закончится (в том числе закончится и он сам, подумал Данфи). Ничего поделать он не мог, оставалось просто плыть по течению и проверять все на собственной шкуре. Данфи встал, прошел к своему дипломату, положил его на кровать, открыл замки и извлек из него шесть пачек валюты, в каждой из которых было по пятьдесят стофунтовых банкнот. Передавая деньги Максу, пачку за пачкой, он спросил:
— Ты можешь ответить мне на один вопрос?
— На какой? — спросил Макс, не отрывая глаз от денег.
— Когда ты жил в России, тебе приходилось что-нибудь читать о… даже не знаю, как сказать…
— Спрашивай!
— Об уничтожении скота.
Макс озадаченно взглянул на Данфи.
— Ты хочешь сказать… о мертвых коровах?
— Да. О коровах, которых разрубали на части… на пастбищах.
Макс усмехнулся:
— Нет, никогда не слышал ни о чем подобном. По крайней мере когда жил там. А что?
— Да так, просто интересно, — ответил Данфи и протянул ему последнюю пачку банкнот.
— Но с наступлением гласности, — продолжил Макс, — там появилось много подобных сообщений.
Данфи поднял на него глаза.
— Об уничтожении скота?
Макс кивнул, засовывая деньги в свою дорожную сумку.
— И об НЛО тоже. Много всякой ерунды. Это нам все в новинку. При коммунистах мы ни о чем подобном не слыхали.
Данфи сел на кровать.
— Да, и еще одно.
Макс улыбнулся и снова расстегнул молнию на сумке.
— Знаю, что одной услугой никогда не обходится.
— Мне нужен второй паспорт, для подруги. — Достав еще пачку банкнот из дипломата, Данфи отсчитал тридцать пять стофунтовых банкнот и протянул Максу, после чего вручил ему конверт с фотографиями Клементины. — Ее адрес на обороте. Все необходимо сделать как можно быстрее.
— Будет сделано сегодня же вечером, — пообещал Макс и бросил взгляд на фотографии. — Симпатичная девчонка.
— Спасибо.
— А на какое имя?
— Верушка Белл.
Макс улыбнулся и записал имя на обратной стороне конверта с фотографиями.
— Она русская?
— Нет. Просто слишком романтичная.
— О, это еще лучше. — Он поднял глаза от снимков, внезапно посерьезнев. — Паспорт Верушке — такой же, как и тебе? — Данфи кивнул. — Бланк из посольства. Не скажу, из какого. Но никогда не использовавшийся, значит, и без всякого шлейфа. Может ездить куда угодно, за исключением, возможно, Канады. Пойдет?
— Мы туда и не собирались.
— В таком случае у вас не будет никаких проблем.
— Окажи мне любезность, — попросил Данфи, провожая Макса до двери.
— С радостью.
Данфи подошел к столу, находившемуся в углу комнаты, и, взяв лист бумаги, написал на нем номер, в котором остановился, положил бумагу в конверт, запечатал его и, адресовав Верушке, протянул Максу.
— Пожалуйста, сделай так, чтобы она вместе с паспортом получила и это.
На протяжении следующих трех дней он выходил на улицу только раз — купить журналы в маленьком магазинчике на Фраумюнстерштрассе. Все остальное время Данфи проводил в уютном гостиничном номере Макса, лечил свою простуду, сидел у окна, смотрел на реку, слушая, как комочки снега, словно пули, стучат по стеклу. Из людей он встречался лишь с горничными, убиравшими комнату и менявшими полотенца и белье. Звонков было всего два, и то по ошибке. В целом судьба дала ему возможность немного спокойно поболеть. И все было бы совсем хорошо, если б не постоянная слабость, температура и кашель, который не проходил, несмотря ни на какие его усилия.
Из перечисленного больше всего Данфи беспокоила лихорадка — она вторгалась в его сны, и по утрам он просыпался утомленным, словно после тяжелой работы. Как правило, Данфи не обращал особого внимания на свои сны, но сновидения, навеянные болезнью, были иными, отличались изматывающей повторяемостью и монотонностью, подобно тестовой картинке. Он пробуждался от них весь в поту и еще более обессиленный.
К полудню четвертого дня, в раздражении из-за собственной слабости и, ощущая острейшую тоску по Клементине, Данфи решил наконец выйти из номера. Одевшись, он спустился на лифте в вестибюль и из него прошел на маленькую улицу за гостиницей.
Он понимал, что, как только приедет Клементина и они вдвоем доберутся до Цуга, события начнут развиваться с немыслимой скоростью. В этом не могло быть никаких сомнений. А к тому времени, когда все начнется, неплохо бы иметь смену нижнего белья.
Поэтому Данфи зашел в магазин и купил кое-что из одежды. В течение примерно двух с половиной часов он бродил по мощенным булыжником улочкам Старого города, заглядывая в одни из самых дорогих на земле магазинов для мужчин. Данфи приобрел дорожную сумку (за девятьсот швейцарских франков), в которой было больше карманов, чем луз в бильярдном зале, и, по словам продавца, она была крепче и надежней, чем ракета, летящая к Сатурну. Французские рубашки по четыреста франков, парочку немецких слаксов примерно за ту же цену, майки «Армани» по сто тридцать франков и носки по двадцать франков. Данфи обнаружил там также спортивную куртку в мелкую ломаную клетку, от вида которой ему сразу захотелось отправиться в Шотландию стрелять куропаток. Ну и конечно, он не мог остаться равнодушным к основным принадлежностям бега трусцой, каковых здесь тоже хватало с избытком — всяких кроссовок, шортов и носков.
Когда Данфи покончил с магазинами, было уже четыре часа пополудни, и он узнал по крайней мере две важные вещи. Во-первых, то, что Цюрих — очень дорогой город и покупать в нем что-либо не разумно. А во-вторых, то, что за ним, несомненно, кто-то следил.