В общем, после перебора новых вариантов мы сделали из буквы К сочетание ЪП. Понятия не имею, почему. Интуиция подсказала Холмсу, что это перспективное сочетание, а моя интуиция была в ступоре. Потом из буквы Ж мы соорудили сочетание МЩ. А букву И опять оставили, как была. Итог ЪПМЩИ меня не впечатлил, но Холмс сказал, что он «отчётливо приближает нас к разгадке».
Затем, после ещё вдвое более длинной процедуры, мы превратили ЪПМЩИ в ЛНЦШФЧЖСИ. Отбросив огромное количества вариантов, которые нам ничем не показались выделяющимися, и оставив, как мне кажется, столь же сомнительные. Процедура расшифровки казалась мне всё более и более ненадёжной.
– Холмс! – запротестовал я, когда он предложил опять удвоить количество букв. – Вы представляете себе, сколько тут вариантов получить не то, что нужно? Ведь, стоит ошибиться один раз, и никакой выбор правильных вариантов уже будет невозможен!
– Вовсе нет, – не согласился Холмс, – испорчена будет только часть текста. В данном случае, всего лишь одна девятая его часть. Остальные восемь девятых будут воспроизведены в неповреждённом виде, после чего мы всегда можем вернуться к нечитаемой части и выбрать другой вариант именно на том этапе – судя по размеру повреждённой части текста и расположению её относительно остальных – где была допущена ошибка! Вы же не предполагаете, надеюсь, что можно случайно получить осмысленный текст, но притом не тот, что был зашифрован? Вероятность этого крайне низка!
– Нет, – ядовито отозвался я, – я предполагаю, что столь же низка вероятность вообще получить осмысленный текст. В одной части вы ошибётесь с вариантом на более раннем этапе, в другой – на более позднем, но в итоге никакого осмысленного текста не получится. Даже такого малоосмысленного, как бла-бла-бла или, скажем, гав-гав-гав.
Всё-таки, пользуясь моим дружеским расположением, Холмс уговорил меня ещё на один этап. И мы, затратив кучу времени, получили ИВРЬСДЕТБТСЕЪЛЪЦИ.
– Очень познавательно, – сказал я. – Может, вы даже можете сказать, на каком это языке? Я могу только сказать, что это не афганский. И не латынь. А также, как вы сами видите, не немецкий. И не французский. Хотя не могу сказать, что я их хорошо знаю, но, мне кажется. любой немец и француз сильно оскорбились бы при таком предположении. А афганец и древний римлянин попытались бы отрезать нам головы. – Тут я задумался над сходством предполагаемой реакции диких афганцев и цивилизованных римлян – как такое возможно? Вероятно, наше представление о римской цивилизации неотделимо от того, что она была окружена гораздо более дикими варварами, тогда как современные афганцы, наоборот, окружены более цивилизованными народами. Во всяком случае, с нашей точки зрения. Возможно, они, как китайцы – те полагают себя носителями высшей культуры, не обращая внимания на то, как выглядят со стороны…
Между тем Холмс отнёсся к полученной абракадабре с большим воодушевлением. По его словам, интуиция ему подсказывала, что мы на верном пути. Тем не менее, на ещё один этап он уговорил меня с большим трудом. И я поставил условием, что он будет последним. Если он захочет продолжать эту сумасшедшую работу, пусть делает её без меня. А мне уже надоело заниматься бессмысленным делом.
Он пожалел об этом. Ведь буквы в алфавите можно перенумеровать от конца к началу и получить ещё столько же вариантов. Кроме того, сложение – не единственная арифметическая операция…
Я намекнул, что он выбрал неудачный момент для подколок. Я ведь могу отказаться ему помогать и с этой абракадаброй, если он будет заставлять меня насиловать свои мозги ещё немереным её количеством. Её и здесь предстоит вдвое больше, чем на предыдущем этапе.
– Ничего, – сказал Холмс. – Чем больше абракадабры, тем более длинный текст мы получим!
И мы взяли каждую букву этого ИВРЬСДЕТБТСЕЪЛЪЦИ, и превратили её в пару букв, оставив, как обычно, конечное И в одиночестве, ведь варианты, которые давала эта буква, тоже не могли измениться.
Прочтите, пожалуйста, что получилось, – попросил меня Холмс. – Я слишком волнуюсь.
Ещё бы он не волновался! Ведь понятно, что дальше ему самому придётся делать эту бессмысленную работу, пока не надоест.
– За, то, бо, йот-с, ле, дя, ледя? тс, – читал я получившиеся пары, – бр, ос, мягкий знак – х, во, ст, ир, ви, ко, гт, и. Такая же чушь. Всё, я пошёл.
– Одну секунду, дорогой друг, – засмеялся Холмс. Я не понял, что смешного он нашёл в этой удручающей ситуации. – Ради нашей дружбы, прочтите ещё раз, но только не пары букв, а подряд.
– Зато, бойс, ледя, т-с, – начал читать я. – Холмс! Это же уже на что-то похоже! Бойс – множественное от английского «мальчик», «ледя» – неграмотное «леди», я ещё в первом чтении обратил внимание, но среди прочего мусора решил не реагировать. А второе окончание «с» – или часть звукоподражания «т-с-с», или русское сокращение «сударь», если там ледят-с. Хотя это не совсем… Сейчас-сейчас… что тут ещё… брось хвост, здорово, хотя тоже не совсем ясно… если бы «брось кости»… ирви… может, ОРВИ? Острая респираторная вирусная инфекция?..