- А ты с ума сошел что ли? - Я попыталась освободиться из цепкой хватки молодого человека, заметив краем глаза, что мой старший братец буравит нас подозрительным взглядом. Да что же это за напасть-то? Вокруг одни шпионы! Я дернулась чуть сильнее и, сбросив руку однокурсника, пошла быстрее ко входу, чтобы скрыться уже не только от назойливых родственника и одногруппника, но уже и от оборачивавшихся людей вокруг, привлеченных нашей небольшой потасовкой.
- Да постой ты, непутёвая! - Я уже начала подниматься по лестнице, когда Симонов вновь схватил меня за руку и потянул на себя, чтобы я развернулась, но так как феерическая координация движений это мой конёк, я, неловко соскользнув одной ногой со ступени от резкого поворота, потеряла равновесие и начала стремительно заваливаться на одногруппника, не ожидавшего таких акробатических этюдов от меня, и мы вместе повалились на асфальт под дружные смешки и улюлюкание тех, кто все время наблюдал за нашей парочкой. Серьезно? Оказаться в такой ситуации второй раз за неделю я не просто не рассчитывала, но еще и надеялась, что такого точно не произойдет, но подо мной распластался очередной молодой человек, с удивлением рассматривавший меня так, словно увидел впервые в жизни. Несколько мгновений я не знала, как мне выбраться из этой ситуации и с однокурсника без потерь, но, когда я, рукой оторвавшись от подтянутого и вроде даже накачанного тела Симонова, нащупала точку опоры, чтобы подняться, на нас легла тень.
- Долго так на земле не стоит лежать, - голос подошедшего заставил меня покрыться холодным липким потом от ужаса от происходящего, - а то можно простудиться.
- Д-доброе утро… - Подняв голову, я увидела стоящего перед нами куратора, лицо которого скрывала тень. Но даже и так я отчего-то была уверена, что меня испепеляли на месте черные демонические глаза.
- Доброе, доброе. - Купряшин, уже развернувшись ко входу, бросил через плечо, прежде чем скрыться в здании университета: - Антон, зайди в медпункт, пусть обработают тебе руку, а ты, Миронова, после пар ко мне не забудь.
Мне показалось, что меня парализовало от страха, хотелось сжаться до микроскопических размеров, а потом и вовсе расщепиться каким-нибудь замысловатым способом на еще меньшие частицы без возможности собраться воедино обратно. Всё бы хорошо, но подо мной вдруг шевельнулся мой одногруппник, застывший до этого со мной, видимо, за компанию.
- Надеюсь, тебе удобно, а, староста? - Симонов расплылся в довольной улыбке. Чего, спрашивается, лыбился?
- Вот ты дурень! - Я попыталась подняться на ноги, оглядывая масштабы разрушения. По всему выходило, что я опять обошлась без травм, чего нельзя было сказать о Симонове, оба локтя которого были ободраны до безобразного состояния. Перехватив мой взволнованный взгляд, Антон мгновенно состроил жалобное выражение лица и расстроенно надул губы.
- Мне бо-о-ольно, староста, - протянул однокурсник, - отведи меня в медпу-у-ункт.
- Да ты издеваешься! Сам меня чуть не угробил, а я его еще и опекай после этого, ну уж нет! - Я подобрала с земли сумку с учебниками и собралась было зайти в здание, на мгновение подняв глаза туда, где должен был стоять мой брат, о котором я чуть было не забыла. Костя всё еще был на месте и смотрел на меня с какой-то дикой смесью удивленного веселья, а потом указал двумя пальцами сначала на свои глаза, а затем ткнул ими в мою сторону. Я недовольно нахмурилась, что не укрылось от Симонова, в миг посерьезневшего и поспешившего за мной, уже поднявшейся по лестнице.
- А я тебе говорил, что он тебе не подходит. - Антон явно не собирался от меня отвязываться. Завидное упорство! - Что ему от тебя нужно? Тебе нужны какие-то еще доказательства? Разве имеет он право тебя до слез доводить?
- Слушай, Симонов, - я резко остановилась, так, что однокурсник врезался мне в спину, не успев затормозить, - тебе самому-то что нужно? Или ты просто так вокруг меня всё хороводы водишь? - Я подозрительно прищурившись, уставилась на него, ожидая ответ. Антон смешно взъерошил себе волосы, чуть сморщившись от боли в руке при этом движении, а потом как-то по-детски непосредственно пожал плечами и улыбнулся.
- А может я рыцарь!
- Рыцари, кони, драконы… - Ни с того, ни с сего я развеселилась и уже не сдерживала подступавший смех, больше походивший на нервный. - А нормальных мужиков днем с огнем не сыщешь.
- Обижаешь, - Симонов насупился.
- Есть за мной такой грешок, - я согласно кивнула, а потом потянула однокурсника за рукав футболки за собой. Надо решать проблемы по мере их поступления. - Пойдем в медпункт, рыцарь.
========== 23 ==========
Пока в медпункте Симонову обрабатывали ссадины, он шипел от каждого прикосновения медсестры и трагично закатывал глаза, давая нам понять, что он уже на пороге смерти. Я пригрозила ему кулаком и пообещала, что его смерть наступит быстрее и от моих рук, если он не прекратит корчиться. Угроза вроде даже возымела эффект, одногруппник притих, но ровно до того момента, как этот умирающий боец не вышел за мной в коридор. Симонов тут же забыл о своих ранах, решив вернуться к проеданию плеши на моей многострадальной голове - тема моей наивности в отношениях с ужасным типом, коим, по мнению молодого человека, являлся мой несравненный братец, его никак не отпускала. Я-то даже поспорить не могла, Костя был тем еще кадром, а уж частота смены его постельных караулов вообще не столько поражала воображение, сколько откровенно пугала. Я молча отмахивалась, целеустремленно направляясь в аудиторию и не теряя одногруппника из виду, надеясь, что предъявление раненого товарища, обмазанного зеленкой и основательно заклеенного пластырями, смягчит преподавателя, на чью лекцию мы уже прилично опоздали.
Выговора никакого мы не получили, меланхоличный профессор кивнул лишь нам на пустую парту у входа в первом ряду, мол, садитесь тихонько. Я с тоской взглянула на столы в последнем ряду, до которых мне не светило добраться в этот раз. Еще и наличие беспокойного Симонова под боком не способствовало моему душевному равновесию, потому как однокурсник решил достать меня и посреди занятия, подпихивая мне одну за другой записки с вопросами о Косте и моих к нему чувствах, которые считал наивными, и пытался открыть мне глаза на неподобающее поведение избранника моего сердца, уверяя, что всепрощение это неправильно, а я, видимо, блаженная, раз позволяю с собой так поступать. Через минут пятнадцать и десяток записок я не выдержала и зло нацарапала на очередном клочке бумаги, лишь бы уже от меня отвязались, что мои отношения с сим подлым типом это запланированный договорной брак, оговоренный нашими родителями, так что ничьего вмешательства мне не нужно было. Не знаю, что было в моей голове, когда я додумалась до этой ерунды, видимо, совершенная пустота, но Симонов всё же притих, уставившись на меня глазами полными ужаса и неподдельного сострадания. Я надеялась, что хотя бы это его чуть остудит в его благородных порывах помочь несмышленой дурочке, не разбирающейся в мужской подлости.
Я оказалась права лишь частично, одногруппник смолк, но продолжил буравить меня взглядом из под нахмуренных бровей. Он что, решил придумать план моего спасения? Ну, пускай, я с удовольствием послушаю его варианты. А пока я думала, как мне незаметно от него отметить всех присутствующих, не доставать же в открытую шпионскую тетрадь, в конце-то концов. Потихоньку я попыталась на полях тетради с максимальными сокращениями записать всех, кого опознала из своей группы в этой толпе, как минимум из трех групп курса. Мне еще предстояло идти на доклад к куратору сегодня. Черт! Купряшин, мне еще как-то нужно будет умудриться объяснить всю сложившуюся перед входом в университет ситуацию. Какую-то совершенно неоднозначную с высоты профессорского роста. Мне очень хотелось провалиться сквозь землю, чтобы всё происходящее стало совершенно несущественным и далеким. Сейчас я была уже не такой уверенной в своей ранее промелькнувшей полубезумной решимости открыть охоту на своего куратора, снова хотелось забиться в угол.