Весь оставшийся день Симонов ходил за мной хвостом, куда бы я не направилась: на обеде из-за его постной рожи у меня кусок в горло не лез; на парах он садился со мной на задних рядах, что уже стало вызывать смешки и переглядывания от других ребят - еще бы, почти места для поцелуев у нас были. Не видела никаких вариантов от него избавиться, но пока он задумчиво молчал, я могла потерпеть это назойливое присутствие, хоть оно меня и довольно сильно напрягало. После третьей пары я быстренько собрала вещи в сумку и, как на заклание, направилась в сторону кабинета Купряшина, так и не переписав сегодняшние посещения в журнал, но немного надеявшаяся, что эта моя нерасторопность перейдет на первый план и я смогу избежать какой-нибудь изощренной кары от этого демона во плоти. Симонов было сунулся за мной, но я, взятая под неустанное наблюдение и загнанная этим словно в угол, огрызнулась, чтобы он ехал уже отдыхать домой, на что одногруппник упрямо качнул головой, заявив, что дождется меня у входа, несмотря на мои испепеляющие взгляды в его сторону. Погрозив Антону кулаком вслед и проследив, чтобы он всё-таки скрылся из виду, подошла к нужному мне кабинету, набрав побольше воздуха в легкие, и, постучав в дверь и не дождавшись ответа, зашла внутрь, прямо на пороге пригвожденная мрачным и абсолютно нечитаемым взглядом черных глаз. В первое мгновение моим единственным желанием было сделать шаг назад из кабинета, но Купряшин, опередив мой порыв, поднялся из-за стола, широким шагом сократил расстояние между нами и, захлопнув дверь, остановился передо мной, откровенно перепуганной от его резких движений. Мне показалось, что вот сейчас и придет моя смерть - то ли от красивых рук преподавателя, то ли от разрыва сердца, забившегося рядом со сводящим меня с ума мужчиной с утроенной силой. Профессор несколько мгновений пристально смотрел мне в глаза, а затем, притянув меня к себе за голову обеими руками, вплетаясь пальцами в мои волосы, поцеловал. Да, моя смерть действительно была на пороге, моей смертью был Купряшин.
========== 24 ==========
От поцелуя Купряшина у меня задрожали и подкосились ноги, словно их внезапно парализовало, но сильные руки профессора не дали мне упасть, крепче перехватив меня между ним и стеной, в которую я была максимально вдавлена напором мужчины. Не знаю в какой момент, но мои руки вдруг против остатков моего здравого смысла не оттолкнули куратора, а наоборот стали жадно обшаривать его через ткань рубашки, которая казалась в этот момент болезненно лишней - хотелось полностью избавиться от одежды. Я потянула рубашку Купряшина, вытянув ее края из брюк, и заставила его шумно вдохнуть воздух и прервать на мгновение поцелуй, когда пальцами добралась до кожи. Профессор чуть отстранился от меня и очень внимательно смотрел на меня черными, как сама ночь, глазами, в которых я не могла ничего прочесть. Его взгляд затянулся, преподаватель безмолвствовал, и мне показалось, что я делаю что-то совершенно неправильное.
- М-михаил Евгеньевич… - Я резко убрала руки, попытавшись их прижать к себе, чтобы случайно снова не коснуться этого прекрасного и сводящего с ума тела.
- Что? - Мужчина нахмурился, наблюдая за моими попытками еще сильнее вжаться в стену, лишь бы прекратить тактильный контакт.
- Я… журнал… - Я совершенно не представляла, что хотела сказать, просто пыталась выровнять свое бешеное сердцебиение и вернуть на место свой мозг. Профессор как-то недобро прищурился.
- Ну нет, Миронова. - Он резко сократил между нашими лицами расстояние до каких-то миллиметров, а затем едва слышным шепотом проговорил мне прямо в губы, чтобы я заткнулась, прежде чем поцеловал меня с новой силой.
Что я собиралась сказать? Разве собиралась вообще что-то? Думать о чем-то другом в тот момент, когда его мягкие, но властные губы подчиняли меня его воле, было совершенно невозможно, да и не хотелось вовсе. Купряшин, опустив руки мне на талию, притянул меня плотнее к себе и пальцами пробрался под мою кофту, заставив меня застонать от обжигающих прикосновений. Как-то так получалось, что каждый раз лишь после нескольких мгновений наедине с ним я становилась словно оголенный нерв и сходила с ума от любых его касаний. Про здравый смысл я и не вспоминала, он добровольно складывал оружие и сдавался на милость победителю даже без объявления войны.
Профессор, миллиметр за миллиметром покрывая мою кожу поцелуями, спустился к моей шее, расписывая ее невероятно-затейливым узором своего языка. Я из последних сил закусывала губу, лишь бы не застонать слишком громко и остаться неуслышанной за дверью кабинета, Купряшин же делал всё, чтобы я забыла и об этой предосторожности - с такими ласками, казалось, не нужно и секса, можно было умереть прямо в этих сильных настойчивых руках, активно задирающих мою кофту, чтобы пробраться ближе к телу. Еще немного и я готова была сама лечь на рядом стоящий стол, чтобы отдаться своему куратору.
Резкий стук в дверь заставил меня дернуться прямо в купряшинских объятиях, он чертыхнулся, но рук не разжал и крикнул незваному посетителю “Минуту!”, наклонился ко мне и еще раз поцеловал, более нежно и спокойно, опустил задранную им кофту, поправил мои волосы, аккуратно заправив их мне за уши, после чего, кивнув мне сесть на стул возле стола и ждать, пошел открывать дверь. Я молча повиновалась и, напуганная ситуацией, села и стала ждать, пытаясь успокоиться и отдышаться, вдруг вспомнив, что профессору нужно поправить рубашку, которую я нетерпеливо вытянула наружу несколько минут назад. Я чуть не запищала от страха, представив какая картина откроется человеку за дверью, если Купряшин в таком виде появится на пороге, но обернувшись с изумлением обнаружила профессора безупречно заправленного. И когда умудрился успеть? Шаманил он что ли? Когда он открыл дверь, я резко развернулась к ней спиной, потому что мой нездоровый румянец и припухшие от поцелуев губы навели бы на подозрение кого угодно, нужно было сидеть тише воды, ниже травы, жаль под стол спрятаться не додумалась пока было на это время.
Что-то обговорив с визитером на пороге, Купряшин закрыл за ушедшим дверь и неспешно пошел в мою сторону, пока я замерла и зажмурилась, опасаясь саму себя даже больше, чем самого демона-искусителя, молча остановившегося позади меня. Я так и продолжала сидеть не шевелясь и не оборачиваясь, а вот преподаватель, оказалось, не собирался терять своего драгоценного времени и наклонился очень близко к моему уху, обжигая меня горячим дыханием, от которого по телу разбежались мурашки.
- Кажется, нас прервали, Миронова, - прошептал мне на ухо Купряшин, после чего нежно коснулся губами кожи на шее, но не продолжил свои великолепные истязания, а обошел меня и сел напротив в свое кресло, хитро улыбаясь. Неужели сегодня меня решили оставить в живых?
========== 25 ==========
- Миронова, утром ты себя очень плохо вела. - Купряшин, не переставая улыбаться, покачал головой. - Зная твою страсть к валянию особей мужского пола по земле, могу лишь возрадоваться, что этого юнца ты хотя бы на кладбище не потащила. А то я точно бы приревновал.
- Это сейчас наказание было? - после секундного замешательства я всё же смогла выдавить из себя вопрос. - Ну, тогда нам срочно нужно наружу, я буду вешаться на каждого хоть немного симпатичного парня, а вы пойдете со мной, чтобы обязательно зафиксировать каждое грубое нарушение, чтобы потом наказать меня по всей строгости.
Несколько мгновений профессор неподвижно сидел, изучая меня, а потом не сдержался и захохотал. Смешно тебе, Михаил Евгеньевич? А мне совсем не смешно, мне как-то даже страшновато было, потому как желание перепрыгнуть через стол на колени к профессору и разодрать на нем рубашку, чтобы добраться до такого желанного тела, совершенно меня не отпускало, достигнув, кажется, апогея. Точно сошла с ума, окончательно и бесповоротно, бедная моя мать, такой удар для нее: сын непутёвый, так еще и дочь скатилась по наклонной.
- Ты ходишь по очень тонкому льду, Миронова, - Купряшин перешел на хриплый шёпот, от которого, казалось, наэлектризовывалась вся окружающая обстановка вместе с моими рецепторами. Меня еле заметно начало потряхивать от нервного напряжения при мысли, что я действительно могу нарваться на… желаемое. - По очень тонкому льду.