- Да никто ее не обижал, больно надо! - Костя закатил глаза и скрестил руки на груди, нетерпеливо постукивая ногой по полу. - Кирилл, пойдём, оставь ее, я готов.
- Что ж ты за создание такое бесчувственное? Куда ты собрался, когда у тебя сестра в слезах. - Молодой человек повернулся к девочке, улыбнулся ей, заговорщически подмигнул и наклонился поближе, чтобы выслушать её. - Мне можешь всё рассказать, его не бойся.
- Он не хочет меня брать с собой… - Оля, испуганно посматривая на брата, почти беззвучно прошептала почти на ухо Кириллу.
- Вот ты мелкая доносчица. - Костя всплеснул руками. - Потому ты и остаешься дома! - Губы девочки задрожали, а с глаз всё-таки сорвались горькие слёзы обиды и разочарования.
- Да помолчи ты, чудовище бездушное! - Кирилл цыкнул на друга и снова показал тому кулак, после чего повернулся к Оле и притянул ее к себе, так, что она уткнулась ему в плечо, расплакавшись. - Не плачь, не надо! Ты с нами пойдешь, только не плачь.
- Кирилл, да ну куда мы ее возьмем?! - Костя с негодованием воскликнул, но его друг только отмахнулся от него, как от назойливой мухи, продолжив утешать девочку.
- Не слушай его, Олька, я тебе разрешаю с нами идти, а его можешь не слушать даже. - Девочка, шмыгая носом и потирая припухшие от слез глаза, посмотрела на своего защитника, пытаясь выровнять еще рваное от всхлипов дыхание, но плакать перестала. Кирилл встал с корточек и, чуть наклонившись, взял Олю на руки, так, что она обвила его шею своими ручками, крепко-крепко держась. - Если кто-то будет тебя обижать, говори мне, я им всем устрою сладкую жизнь. Ты только не плачь, ладно?
- Не буду. - Девочка тихонько согласилась, и так они и вышли из дома втроем, под недовольное бурчание ее брата. Но Оля теперь знала, что Кирилл не даст её в обиду, поэтому расслабилась у него на руках, а молодой человек слегка улыбался, чувствуя, как успокаивалась эта смешная девчонка.
***
- Кто ты такой? – Какой-то животный ужас охватил меня, пока я пыталась прочесть что-то по лицу человека напротив, человека, которого не просто не знала, а который еще, кажется был совсем не тем, за кого себя выдавал. Или это лишь моя вина, что я позволила с собой сыграть такую злую шутку. Чёрт, совершенно не ожидала от себя такой безрассудности!
- Это сложно объяснить. – Купряшин уже успел поправить свою одежду, поэтому я сейчас была совсем в невыгодном положении, пытаясь влезть в джинсы, которые словно уменьшились вдвое, потому что быстро надеть их не выходило, и я комично скакала по прихожей, дрожащими руками помогая себе справиться с капризной вещью. Сама бы первая и засмеялась, если бы только не хотела в голос расплакаться.
- Вот и славно, потому что, кажется, я не хочу этого знать. – Слёзы начали душить меня, спазм в горле сорвал на хрип мои слова, с избытком наполнив его дрожью.
- Оль, стой, прошу тебя. – Профессор взъерошил свои волосы обеими руками и сделал шаг в мою сторону, отчего я дернулась назад.
- Нет, нет и ещё тысячу раз нет. – Я уже вовсю пятилась к двери, выставив перед собой руки, чтобы Купряшин не подошёл ко мне ближе. – Не подходи ко мне, кто бы ты там не был.
- Мир, прошу… - Я в ужасе отпрянула, услышав его обращение, отчего куратор выругался себе под нос. – Тьфу ты чёрт! Оль, прошу тебя, я смогу объяснить, постой. – Но я открыла входную дверь и собралась уже было выскочить наружу, и в этот момент профессор схватил меня за плечи, пытаясь втянуть обратно в квартиру. Меня охватил такой страх, что я обеими руками толкнула со всех сил Купряшина в грудь так, что он не устоял на ногах и упал на пол. Мгновение на принятие решения проверить не ушибся ли он или же бежать из этого дома – и я выскочила на лестничную клетку, припустив со всех ног по лестнице в сторону выхода: из этого дома, из этого кошмара…
Я не знаю сколько же я так бежала, но, когда я остановилась, чтобы чуть перевести дыхание, мои легкие жгло огнём, мои глаза горели сдерживаемыми слезами, а в моей голове творилась полная неразбериха. Как же я вообще умудрилась оказаться в такой ситуации? Память щедро подкинула дровишек в костер моей паники, нарисовав совершенно неприличных картин происходившего еще не так давно в квартире моего собственного профессора! Щеки вспыхнули от представленного, дрожь охватила всё тело, словно я простудилась и меня бил озноб именно поэтому. Но нет, моей болезнью оказался Купряшин – человек, которого я не знала, но который каким-то образом знал меня. Черт! Черт! Черт! Он следил за мной? Что еще он мог знать обо мне? Он что, преследовал меня? Иначе я не могла объяснить то, что услышала… Какой-то липкий ужас покрыл меня словно плёнкой, захотелось отмыться от этого чувства, настолько я почувствовала себя грязной, несчастной и одинокой. Мне так захотелось домой, чтобы почувствовать себя защищённой… и именно в этот момент я поняла, что сумка с ключами, деньгами и документами осталась в машине профессора. Да как же так? Неужели этого всего оказалось мало?
Нащупала в кармане джинсов телефон, каким-то чудом не вывалившийся в любой из сумасшедших моментов этого вечера, достала его и, взглянув на время, набрала номер брата, который с удовольствием еще припомнил бы мне звонок почти в час ночи, отвлекший его, наверняка, от очередной потрясающей воображение подружки. Гудок за гудком, но Костя не торопился ответить на звонок, в чем я не могла его винить – еще недавно я и сама бы даже не услышала тревожный набат, что уж говорить о каком-то там телефоне, предательски пропищавшем мне о прерванном вызове. Я держалась, чтобы не заплакать, но в этот момент, не выдержала и, присев на корточки посреди улицы и накрыв голову руками, заскулила, глотая обжигающие слёзы. Не было никого, кто мог бы мне помочь, защитить меня, обнять и утешить. Я казалась себе чудовищно одинокой и потерянной посреди пустынной ночной улицы, фонари на которой давно погасли, погрузив всё вокруг в тоскливую темноту, пробиравшуюся до моего надломленного сердца, открытого тогда и незащищенного. Я действительно была совершенно одна.
========== 31 ==========
Слёзы — это, конечно, хорошее и продуктивное решение проблемы, но мне нужно было думать, как добираться с другого конца города домой посреди ночи и без денег. Братец ушел в явный загул, ну, в моих силах было ему отомстить, припомнить, как этот писаный красавец бросил сестру на произвол судьбы. Правда, пришлось бы объяснить почему я не сопела тихо-мирно носом в подушку, а шлялась невесть где, но это уже было делом десятым, сейчас же во мне вдруг забурлила злость, которая и побуждала меня к каким-либо решительным действиям. Видимо, слезами смыло нерешительность и обреченность свежеприобретенные, оголив немного адекватных реакций, потонувших в первые мгновения за моей истерикой. Возвращаться к Купряшину я не собиралась, еще было страшновато и… совершенно безумно представить любой исход нашего разговора. Я как-то не готова еще даже просто думать об этом. Пешком до дома я не дойду, денег на такси нет. Если я всё-таки доберусь к родному очагу, моя матушка не откроет дверь, предупредила же заранее, чтобы я ключи взяла. Насмотревшись на ночевки брата под окнами, когда он не верил, что родная мать не пустит его домой, если он забудет ключи, я что-то не захотела проверять распространится ли это воспитание и на меня - вот радости соседям будет: и дочка-то в семье пошла по наклонной, вот беда. Братец трубку не поднимал, я было набрала его номер еще раз, но итог один - долгие размеренные гудки без намека на то, что на том конце кто-то хотя бы слышит, что ему звонят.
Я смотрела на список звонков в телефоне, гипнотизируя имя брата, надеясь, что вдруг это бы его ментально прошибло и он взглянул-таки, что его обыскалась сестрица. Смотрела, думая, что же делать, ведь даже нет ни одной подруги, к которой можно было бы посреди ночи заявиться домой, да что там, нет вообще ни одной подруги в принципе, и тут мой взгляд упал на номер телефона, набранный сегодня днем. Симонов! Черт… время было позднее, я совершенно не представляла, как можно звонить совершенно незнакомому человеку в час ночи, но он сам сказал звонить, если что-то случится, а я действительно была в безвыходном положении. Пока я думала, что лучше: быть сволочью, разбудившей человека посреди ночи или же замерзнуть уже довольно прохладной осенней ночью, с соседней улицы вывернули пьяной и шумной компанией несколько мужчин. Не стоило сомневаться, что с моим везением я могла и не рассчитывать на то, что они пройдут мимо и не станут приставать к одиноко-гуляющей девушке, ведь если я в это время тут, то явно ищу приключений. Я тихой мышью почти запрыгнула за стоящее неподалеку дерево и на корточках, вжимая голову в плечи, стала пробираться к кустам, в которых меня не было бы видно с дороги, одновременно с этим уже бессовестно набирая номер одногруппника, была не была!