- Всем здравствуйте! - Профессор чуть перегнулся через спину и достал со стола позади себя журнал лекций, проведённых в его отсутствие. - На сегодня у вас было запланировано промежуточное тестирование… - В аудитории разочарованно загудели, Купряшин усмехнулся и отбросил журнал обратно. - Но я решил, что мы отложим его на следующее занятие, а сегодня немного поболтаем.
- Михаил Евгеньевич! а где вы пропадали? Выглядите уж слишком довольным. - Среди ребят прошел довольный смешок, на что куратор картинно оскорбился, прижав руку к груди.
- Я собирался поболтать с вами об экономике, а вы сразу меня обсуждать, какой кошмар. Но лучше так, чем за спиной, ладно уж, давайте свои вопросы, постараюсь ответить без утайки. - Мои глаза широко распахнулись от этого его заявления, с ума что ли сошёл?
- У вас произошло что-то приятное? - Довольные этой непринужденной обстановкой студенты начали свой допрос.
- Определённо. - Купряшин, метнув на меня секундный взгляд, довольно расплылся в улыбке.
- Расскажете, что это? - Да что ж вам приспичило-то допытаться до всего, а?
- Я добился того, чего хотел последние десять лет точно. - Антон рядом со мной фыркнул, а я недовольно прищурилась, добился, значит? Ну-ну.
- Чего или всё-таки кого? - Девицы с передних парт, словно их смутил собственный вопрос, поприкрывали ладошками лица, жеманничая и стреляя в профессора глазками.
- Провокационный вопрос. - Купряшин, как сытый кот, растянулся в довольной улыбке. - Допустим “чего”.
- И чего же?
- Вы обещали без утайки!
- Хотим больше подробностей! - Мои одногруппники наперебой возопили после слов куратора.
- Тише-тише, расскажу я, расскажу. Я отсутствовал так долго, потому что заканчивал курсы повышения квалификации, и теперь я, если это вообще могло быть возможно, стал ещё умнее, чем прежде. - Я не сдержалась и засмеялась, не успев прикрыть себе рот. Профессор с укором глянул в мою сторону. - А вот это сейчас было обидно, Миронова. - А потом, сменив наигранный гнев на милость, куратор улыбнулся. - Извинения прибереги на потом, после пар жду тебя у себя в кабинете. - По аудитории прошелся смешок.
- За что? - Я надулась.
- Не “за что”, а “почему”.
- И почему?
- Потому что ты, Миронова, староста, которая будет мне рассказывать о том, что тут творилось за месяц моего отсутствия. - Купряшин, резко оглядев аудиторию, вдруг хлопнул в ладоши. - Ну а теперь поболтаем о более интересном, чем моя личная жизнь. Сейчас я буду узнавать у вас, кто филонил на заменах и что вы усвоили из материала, чтобы успеть впихать в ваши головы нужные знания до конца сегодняшней пары. Приступим!
С горем пополам мы смогли ответить лишь на треть вопросов, заданных преподавателем, отчего он посматривал на нас с таким хитрым прищуром, что ни у кого не осталось никаких сомнений о том, что на тесте нам всем не поздоровится. После опроса-допроса Купряшин принялся атаковать нас знаниями, заставляя нас делать заметки с параграфами, в которых мы найдем недостающую информацию, которую не успеем пройти до конца занятия. В аудитории стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь скрипом ручек по бумаге, да чертыханиями тех, кто не успевал что-то записать. После занятия я, провожаемая недоуменными взглядами Симонова и куратора, выбежала из аудитории в тройке лидеров, надеясь, что на следующей паре по депрессивной экологии смогу унять своё волнение от неожиданной встречи с Купряшиным, к которой я не была готова, хоть и ждала ее так долго. Досидев до конца учебного дня, совершенно не слушая преподавателя и ничего не записывая, я направилась к кабинету куратора, по дороге пытаясь отделаться от привязавшегося за мной Симонова, решившего, что он просто обязан выступить моей нянечкой-компаньонкой, что будет блюсти мою честь в присутствии этого аморального Купряшина, каковым он теперь представлялся в глазах одногруппника. На пороге я замешкалась, подзуживаемая наставлениями друга, но всё же, набрав в лёгкие побольше воздуха, занесла руку, чтобы постучать, когда дверь внезапно открылась, и куратор, высунув в коридор нос и увидев, что никого кроме нас двоих нет, легонько ухватил меня за воротник кофты и втянул внутрь кабинета, бросив Антону, чтобы тот быстренько исчез, а затем закрыл за нами дверь, провернув ключ в замке. Я даже не могла сказать почему испуганно застыла на месте, боясь пошевелиться, еще не разобравшись в том, что мой сумасбродный преподаватель решил устроить, как он, не сказав ни слова, просто приблизился ко мне и, наклонившись к моему лицу, поцеловал. И в этот момент я поняла, что слова действительно не сильно и нужны, откликнулись на ласку любимого человека и растворившись в той нежности, которой он со мной делился.
========== 45 ==========
- Я скучал. – Доступ к кислороду мне был почти полностью перекрыт настойчивыми, какими-то голодными поцелуями, сквозь которые Купряшин как-то умудрился еще что-то говорить. Мастерство, мать его. Я неразборчиво попыталась промычать в ответ что-то нетерпеливыми интонациями, призывая своего недоделанного куратора заткнуться и не тратить время на слова – поговорить ещё успели бы, в этот же момент мне было важна лишь наша такая жадная до касаний встреча. – Мир, если ты не придержишь коней, - я оторвалась от поцелуев и внимательно посмотрела на Грома, он выглядел слишком серьёзно и даже словно опасно, — то я тоже не смогу.
- А ну и к черту! – Я сама подалась навстречу новой порции ласк, выбив своим напором сдавленный, рваный вздох из моего мучителя, ставшего на какое-то мгновение наконец-то моей жертвой. Эта чертова охота удалась!
Руки Купряшина чуть сжали мои плечи, прижимая меня ближе к себе, в то время, когда мои пальцы уже вытаскивали рубашку из брюк, открывая мне доступ к такому желанному телу, хозяин которого зашипел от ледяных прикосновений, но меня это мало волновало, эти страдания уж он сможет пережить.
- Несносная девчонка, есть в тебе хоть капля благоразумия? – Я отрицательно мотнула головой, и меня тут же ухватили за талию и в два шага переместили к профессорскому столу, приземлившись на который я, кажется, свалила что-то на пол.
Я продолжила попытки расстегнуть рубашку, но она, словно неприступный ров на пути к осажденной крепости, не поддавалась мне, Купряшину срочно нужно было перейти на нормальную человеческую одежду, которую хотя бы можно быстренько снять. Я не решилась дернуть за полы рубашки в стороны, чтобы пуговицы разлетелись по кабинету, хотя мне на мгновение и захотелось посмотреть, как это невозмутимое создание сможет с его обычным непробиваемым выражением лица покинуть университет в таком виде. Но все мои мысли вышибло разом, когда бросив мои губы, Гром впился в мою шею, забравшись в этот момент под мою кофту и обняв меня без мешающей нежным касаниям ткани, а руки его в отличие от моих были невероятно теплыми, такими, что захотелось, чтобы обнимал крепче, прижимал ближе. Сумасшествие, форменное сумасшествие. Я попыталась совладать с ремнем на брюках Купряшина, но у меня ничего не вышло, поэтому я со злости схватилась за пуговицу на собственных джинсах, черт бы их побрал. Неужели не могла хоть раз в жизни надеть какую-нибудь юбку? Я попыталась сдернуть с себя джинсы, начав ерзать на столе, чем отвлекла профессора от досконального изучения линии моей шеи.
- Ну нет! – Купряшин почти взвился от моих действий и дёрнул мои штаны обратно наверх, сорвав с моих губ вздох разочарования, я-то не собиралась оставаться в одежде, что, как оказалось, шло вразрез с планами куратора. – Имей же совесть, Миронова!
- Или что? – Я с каким-то азартом вскинула подбородок, уверенно взглянув в абсолютно черные глаза, в которые меня неумолимо затягивало.
В кабинет внезапно постучали, что заставило меня испуганно дернуться и попытаться инстинктивно отпрянуть в сторону от Купряшина, хоть я и помнила, что дверь заперта и никто бы не смог зайти внутрь и застать нас в такой недвусмысленной ситуации с моими ногами почти обвившими талию профессора. Еще стук, уже настойчивее, «Михаил Евгеньевич, вы на месте?». Гром вдруг коварно улыбнулся и, чуть закусив свою нижнюю губу, приблизился ко мне, прошептав на ухо: