Встать в субботу в семь утра можно только не с той ноги, так что сегодня на везение надеяться нечего. В пять минут восьмого прибежала свежая, как арктическое утро, Варя и начала в экстазе носиться по комнате, исполняя какой-то диковинный чукотский танец. Вот что делает с девушкой чашка крепкого кофе, если его выпить натощак.
— Как же тебе повезло, Женька! Презентация альбома «Тертого шоколада»! Туда же нормальных людей не пускают!
Я злобно зевнула и уткнулась носом в газету.
— Ой, только не делай вид, что ты читаешь, — не унималась Варежка. — Давай придумаем, что тебе надеть. Как бы я хотела пойти с тобой вместе!
— Лучше вместо…
— Не говори глупостей! Туда же мечтает попасть каждая девчонка. Ты видела их новый клип? Гитарист — вообще отпад. Ну, тот, который кучерявенький…
Варя хлопнула сумочкой о стол и по-хозяйски открыла дверь в гардеробную.
Моя гардеробная — это бывший мамин шкаф-купе, избавленный от полок. Так как вещей у нее всегда была больше, чем у меня, то в шкаф можно спокойно зайти и покрутиться между двух вечерних платьев (я всегда предпочитала джинсы).
— Ну это надо же, — рассматривая одно из двух, ныла я. — Угробить выходной на презентацию «Тертых калачей»…
— «Тертого шоколада»! — возмутилась Варя. — По-моему, лучше зеленое.
— Черное — классическое, — возразила я.
— Мрачное…
— Такие вечеринки вообще полный мрак, Варь.
«Нет, не может девочка из глянцевого журнала так ненавидеть презентации!» — возмутитесь вы. Да я их обожаю, просто мне лень работать. Представьте себе двадцатилетнюю журналистку…
Жутко общительная, слегка назойливая девочка-зажигалка, душа компании с конским хвостом и сияющими от неугасимого любопытства глазами. Глянцевая журналистка — примерно то же самое, только с ручкой Parker. А теперь я объясню, чем от нее отличаюсь. Во-первых, я не журналистка, а фоторепортер с довольно смутным представлением о любви к профессии. Во-вторых, не очень-то и общительная, но зато ужасно исполнительная и ответственная. Этим и пользуется вовсю редакционное начальство. Другая бы на моем месте (взять хоть Варю) повесила бы удостоверение YES! на грудь, яки орден, и отрывалась бы на презентации по полной. Я же на вечеринках умудряюсь работать. А смотреть, как другие веселятся, и весь вечер пытаться сделать хоть один приличный кадр — не самое приятное времяпрепровождение.
Вечером платье абсолютно точно отражало настроение: моя душа черна как ночь, под глазами черные-пречерные круги, потому что выспаться надо было. Под макияжем их, конечно, не видно, но мне все равно не по себе.
Вокруг бабочками порхают невесомые девицы почти без одежды: кружева из-под блузочек, стринги из-под юбочек, все — от жутко знаменитых дизайнеров. Золотая молодежь так сверкает бижутерией, что у меня в глазах рябит. Аромат сотни дорогих духов повис в воздухе шлейфами, голова болит, фотоаппарат барахлит. Короче, вы уже поняли, что я не в своей тарелке. Устроилась в уголке у бара, сделала пару снимков богемной публики. Еще несколько фотографий «Тертого шоколада», не забыть про кучерявенького басиста для Вари и можно будет удрать домой. Рядом, нарочито развернувшись спиной к сцене, сидит парень с фотоаппаратом и лениво рассматривает двух девушек в лифчиках (пардон, на них прозрачные блузки, просто я не сразу заметила). Товарищ по несчастью? Хотя… как может быть скучно парню в обществе полуголых моделей…
— Тут свет отвратительный, — томно жалуется парень своим соседкам. — Хорошие портретные фотографии можно сделать только в студии, с выстроенным освещением, а меня сюда отправили. Это же будет хуже, чем home video, знаете, как в этих глянцевых журналах для девочек! И вообще, весь этот гламур…
Модели в стрингах сочувствующе закивали, переливаясь гламурным макияжем, я от возмущения поперхнулась минералкой, чем привлекла его внимание на свою голову.
— О, вы тоже фотограф? — промурлыкал парень и сполз со стула, оказавшись чуть не на голову ниже обеих своих спутниц. Пришлось сделать вид, что все еще кашляю, чтобы не рассмеяться. — Откуда?
— Из YES!, а вы?
Я была оскорблена до глубины своей глянцевой души. У нас отличные фотографии! И что он там лепетал про гламур, когда на самом мокасины с кисточками от Prada? Все стало понятно, когда я увидела название газеты у него на бейджике. Серьезной Газеты. Так вот откуда этот снобизм… Home video, ну-ну.
— Меня зовут ИЛ.
— М-м-м?!
— ИЛ… — повторил он. — Самолеты есть такие, знаешь? (Вот уж чего я точно не знаю, так это когда мы успели перейти на ты.) Мой отец летчиком был в Аэрофлоте, но ему рано запретили летать — не прошел медкомиссию. Тогда он решил жениться. Мама говорит, он называл меня ИЛ-78, по году рождения… А я думал: вырасту, заработаю кучу денег и подарю ему настоящий самолет, чтобы он смог летать без всяких медкомиссий. Только не успел. Отец умер, когда мне пять лет было.