Я оставила свой номер и только позже поняла, какую ошибку совершила. Ну, ладно. Главное, раз уж так случилось, не выпускать мобильника из рук. А еще лучше — сразу выбросить его в Неккар, прежде чем Урс нападет на след моих авантюр.
Мне было необходимо разрядиться, и я, следовательно, набрала рабочий номер Алекс. Ее драконша в приемной не хотела меня соединять. Даже то, что это вопрос жизни и смерти, нимало не впечатлило ее. И только после того, как я сообщила, что являюсь брокершей госпожи Дромбовски и, если немедленно не переговорю с ней, все ее состояние пойдет прахом, добилась своего.
— Ну, хорошо, она перезвонит вам.
Алекс действительно позвонила почти сразу. Вполне возможно, что она набрала мой номер собственноручно, а не через секретаршу, — у меня под ложечкой сладко засосало: значит, я дорога ей!
— Скажи-ка, золотко, может быть, тебе все-таки стоило предостеречь меня перед этой Зигги? — тем не менее облаяла я Алекс.
— И ради этого ты беспокоишь меня во время совещания по персоналу? — тявкнула Алекс в ответ.
Я живописала ей, каким подверглась пыткам — исключительно ради нее.
— О боже! — смущенно прошептала Алекс.
Это другое дело!
— Следующим в моем списке идет Аауренцио, хирург. Есть ли что-то такое, во что ты должна меня посвятить, перед тем как я встречусь с ним? Он тоже активная лесбиянка? Или, может, андроид?
— Нет-нет, Аауренцио образован и хорошо воспитан. Замечательный собеседник. Мы говорили о путешествиях. Представь себе, он бывал даже на Амазонке!
Я закатила глаза.
А про Зигги я, правда, не знала! — уверяла Алекс. — Мы с Зигги сначала встретились на каком-то вернисаже. А потом, когда пошли ко мне, уже так упились шампанским на халяву, что больше ничем не могли заниматься. Он — или она — заснул у меня на диване, а когда я встала на следующее утро, его уже не было. Клянусь тебе, я ни секунды не сомневалась, что Зигги парень. Да я до сих пор не могу поверить, что… ну, ты понимаешь.
— Что ты почувствовала влечение к кому-то, кто имеет матку?
Алекс зашлась в удушливом кашле.
После обеда я снова появилась на работе в эзотерическом книжном магазине «Кундалини». Раньше, до П.У. — то есть до появления Урса, — я делала это каждую субботу и всю предрождественскую неделю для пополнения бюджета человека свободной профессии. Теперь у меня не было необходимости всучивать ищущим смысл жизни штутгартцам ритуальные тибетские колокольчики со сфальсифицированными благословениями далай-ламы на них.
А продолжала я этим заниматься, с одной стороны, потому что не хотела полностью быть на содержании Урса, а с другой — из-за Акселя, совладельца «Кунда- лини», здоровенного бородача и убежденного сыроеда. Когда годами бок о бок сдуваешь пыль с кварцевых кристаллов и гадальных шаров, это как-то сближает. Даже если в Акселевом мозгу с горошину шевелилась всего пара сумбурных спиритуалистических идей и ничего больше.
А, кроме того, найти светлую голову для такой темной работенки было довольно сложно. Так что я была Акселю просто необходима.
— Ты прямо вовремя — работы полно, — встретил меня мой временный шеф.
Я огляделась.
Две дамы среднего возраста: одна погруженная в медитацию перед брошюродержателем у входа, вторая в трансе на диванчике между чашей с курениями — сегодня это был фимиам — и искусственным водопадом с вмонтированным в него шумом плещущей воды.
— Да, вижу. Большой наплыв.
Я быстренько отнесла зонтик и дождевик в свой персональный чуланчик. Если Акселю не выказывать пренебрежения, он считает своим долгом пространно возвещать новейшие мудрости от своей фэн-шуй-наставницы или китайского специалиста по акупунктуре. В принципе Аксель безоглядно верит всему, что ему вешают на уши, так что становится хорошим объектом для разного рода шарлатанов. И это еще одна причина, по которой я не могу оставить работу здесь, — я должна защищать легковерного Акселя от плохих людей и следить за тем, чтобы он не верил в большие глупости, например в то, что планета Плутон определяет его либидо, а аметист на серебряной цепочке защищает от геморроя.
— Ну, так я отлучусь. Вернусь около шести. — Аксель помахал мне на прощание и двинул на какую-то лекцию типа «Больше биопродуктов для свиней или «Больше свинины для всех».
— Желаю хорошо повеселиться! — махнула я ему в ответ.
Потом вылила остатки его зеленого чая в чашу с фимиамом, в результате чего тот, зашипев, перестал куриться, и выключила водопадик. Обе дамы тут же очнулись от своего дурмана, сконфуженно огляделись, приняли нормальный вид и слегка нетвердой походкой покинули заведение[63].
День проходил спокойно. Всего один-единственный клиент. Да и то не покупатель, а прохожий, который зашел узнать, как пройти к пассажу «Эберхард».
Я спряталась за колонны возле прилавка, чтобы с улицы не было видно, как я дремлю в приятном послеобеденном сне, который длился всего три четверти часа. А потом на двери зазвенел колокольчик.
Они явились вшестером.
Полдюжины, черт!
С коробкой пирожных и двумя термосами. Силка, Свенья, Мэрен, Айрис, Шэрон и Грит — дамы из нашего Клуба любителей детективов.
— Наконец-то ты нашлась! — с упреком воскликнула Мэрен. — Ты уже два раза пропустила заседания без уважительной причины!
— А чего вы сюда-то заявились? — не слишком вежливо удивилась я. И повернула колечко, полученное при помолвке, камешком к ладони. Не хотелось, чтобы девицы его заметили и принялись задавать дурацкие вопросы.
— Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, — невозмутимо процитировала Грит.
— А мы с подарками! — Айрис открутила крышку одного из термосов.
— Надеюсь, кофе из приличного заведения? Если вернется Аксель и учует дешевку из палаток, я вылечу с работы и сяду на шею Урсу.
— Может, тогда у тебя будет больше времени для нас. Но не волнуйся, он пахнет как настоящий, — успокоила Свенья. — А что у тебя случилось?
Я поджала губы:
— Ну, мы с Урсом переехали. А это было не так уж просто.
— Мне кажется, что тебе больше нравится валяться со своим швейцарцем, чем дискутировать с нами о детективах. — В голосе Мэрен все еще звучал упрек. По всему было видно, что втайне она считает меня безмозглой дурой, которой нужна твердая мозолистая рука, которая наставляла бы глупышку на путь истинный. Сама она была единственной из нас, кто влачил свое существование без спутника жизни. Конечно, в ней говорила зависть.
— Возьмите-ка лучше по сливовому пирожному, — вклинилась Айрис.
— Не собираетесь же вы устраивать здесь кофейные посиделки! — возмутилась я.
— А почему бы и нет? Никто из твоих покупателей не мешает. Или мы мешаем эфемерным клиентам? — съязвила Силка, и все рассмеялись.
Я тоже.
— Ну, ладно, устраивайтесь. Но вам придется что- нибудь купить.
Грит подошла к полке с томиками японской поэзии и сборниками китайской мудрой мысли.
— Эй, послушайте-ка это: «Светлячки в ночи. Посмотри, любимая. Но я был один». Разве это хокку не душераздирающе? — Она шмыгнула носом.
— Смотри, чтобы книжка не рассыпалась на листочки, — предостерегла я.
Грит закрыла томик, сняла с полки другой и открыла наугад.
— А вот это: «Когда идеи путаные, мир утрачивает порядок. Конфуций».
В другом углу Силка обнаружила ритуальный барабан и теперь изображала из себя Ринго Стара из «Биттлз»:
— «Йе, бэби, йе!» [64]
— Девчонки, ведите себя в рамках!
Мой призыв был оставлен без внимания. Еще и потому, что Свенья повернула регулятор громкости нашего музыкального центра до отказа, и теперь из динамиков, разрывая барабанные перепонки, грохотала ди джериду-музыка [65].
— Вы в своем уме?! — возопила я.
Но и этот вопль потонул в шуме. И вони.
Шэрон стояла возле шкафчика с благовониями и одну за другой отвинчивала крышки с пробников. Но, вместо того чтобы аккуратно капнуть на разложенные рядом ватные тампоны, она от души поливала себя, ковер и полку с подсобными средствами для Тантры, опустошая по полфлакончика. В воздухе стоял запах возбуждающего масла «Шехерезада» и успокаивающего аромата «Хони-сони».
63
Передозировка восточного смрада в сочетании со звуками плещущей воды у любого среднестатистического обывателя вызывают состояние наркотического опьянения. Когда-нибудь до полиции дойдет, что за притон в принципе представляет собой «Кундалинир, и тогда они прикроют все это хозяйство. — Прим. автора.
65
Музыкальный инструмент австралийских шаманов в виде длинной-предлинной дудки. — Прим. перев.