— А мои родители будут рады познакомиться с вами.
— Эй, а у меня идея, — неожиданно взял слово Урс. Меня пронзило дурное предчувствие. Если уж у мужчины появляется идея.
— Твои же родители послезавтра приезжают в Штутгарт на премьеру «Летучего голландца» в Старой опере. Мы просто пригласим их пораньше, чтобы пойти с нами на коктейль. Папочка, мамочка, а почему бы вам у нас не остаться подольше? Тогда мы могли бы устроить импровизированную встречу семейств! Вы же не заняты на работе и спокойно можете уехать домой в понедельник утром.
Урс сиял.
Амадео тоже.
Шанталь победоносно посмотрела на меня.
Я с ожесточением разминала мою картошку-фри в пюре. Веселенькое дельце!
Но если я и полагала, что кульминация этого вечера уже достигнута, то жестоко ошибалась.
Ни один наркотик не действует с такой силой, как швейцарская домашняя кухня. А Урс был уже полностью под воздействием картошки-фри.
— Да, вот еще что! — с воодушевлением, от которого я содрогнулась, воскликнул он.
Он схватился за кармашек своей любимой клетчатой рубашки — нет, надо было мне его перед этим помыть и полностью переодеть! — и вытащил коробочку цвета вечернего бархатного неба.
Шанталь сложила нож и вилку и смертельно побледнела. Амадео принялся обмахиваться своей салфеткой. Мои волнистые попугайчики приумолкли. Тропическая рыба Урса прижалась мордой к аквариумному стеклу.
Урс обошел стол и встал передо мной на одно колено:
— Любимая, будь моей женой!
Но я не свалилась со стула в обморок. Это сделала Шанталь.
Около часу ночи Шанталь сумела так отдраить нашу спальню, что они с супругом спокойно могли лечь спать на наш футон без опасности заразиться. Определенно наведение чистоты было ее формой эмоциональной разрядки.
Я после своего невразумительного «да, ну, не знаю, посмотрим, может быть, что сказать, спасибо» больше не смогла изречь ни слова. Сами попробуйте сказать на преданный собачий взгляд решительное «нет»!
Урс и его папочка закончили этот вечер жуткой коньячной попойкой.
И, поскольку у нас не было гостевой комнаты, а наш диван в гостиной не раскладывался, я улеглась на нем под попонкой из «сааба-комби» Урса, а Урс пристроился в своем проверенном в Гималаях спальном мешке на коврике возле дивана.
Урс не храпел, и это было очень мило с его стороны. Я почти простила ему, что он навязал мне на шею своих родителей на три полных дня. И что в их присутствии он сделал мне предложение.
Почти.
4
Бабьей натуры суть воспламеняться мгновенно, в отношении этого псы им не уступят нисколько.
Как я воспитываю лучшего друга женщины
Урок 4. Меры против перевозбудимости
Чрезмерная возбудимость может у некоторых собак служить толчком к неадекватному поведению: они истерично лают, гоняются за своим хвостом, лихорадочно чешутся или просятся на руки. Если такое происходит с вашим маленьким любимцем, вам следует своевременно обогатить свой словарный запас, а именно коротким словом «Фу!»
Не талдычьте эту команду бесконечно, как заезженная пластинка, а рявкните ее по-военному четко один- единственный раз и резко дерните за поводок.
Как только ваш песик усвоит слово «Фу!», вы можете чудесно развить этот приказ дальше — рявкайте его громовым голосом уже тогда, когда ваш любимец еще только подумает сделать что-то запрещенное (читайте: нежелательное для вас). И стрелки будут переведены в направление успешного перевоспитания.
На следующее утро я проснулась от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Моя первая мысль была о свекре и свекрови, но те еще сладко спали. Из спальни доносился их храп дуэтом.
Нет, это оказались Зевс и Аполлон, а с ними еще какая-то дворняга. Через большое окно, открывавшее панораму на весь Штутгарт, они могли видеть мою левую грудь, вывалившуюся во время неспокойного сна из чудной шоколадного цвета ночной рубашки. Я урегулировала положение своей мягкой части тела, натянула повыше попонку из «сааба» и бросила на шавок злой взгляд.
И только тут заметила, что третьей дворняжкой был вовсе не пес, а Джерри, безработный братец нашего домовладельца, с которым мы делили этот секционный дом.
Одними губами я изобразила ему «драный козел» и вытянула в его сторону средний палец. Он осклабился и свалил со своей стаей со смотровой площадки.
Бросив взгляд на часы, я сообразила, что до того часа, когда мы обычно встаем по субботам, еще палкой не докинешь. И вообще, чтобы покинуть постель до обеда, в выходные нам требовалась особо важная причина, а под «особо важной» я понимаю нечто более убедительное, чем угроза заработать пролежни. Но раз уж я проснулась…
Я спустила свою шевелюру — которая в последний год отрадно быстро росла, после того как я, не без небольшого разногласия с парикмахершей, утратила мою прежнюю буйную гриву, — с дивана и кончиками волос пощекотала Урсу нос.
А потом еще высунула упругую левую ножку из-под попонки и соблазнительно проскользила пальчиками по спальному мешку.
Урс продолжал ровно дышать, но в мешке определенно нечто шевельнулось.
Я заурчала, как дикая кошка.
И — вжик! — из мешка выстрелила твердая мужская рука и прижала меня к запеленатому телу.
— Доброе утро, сокровище мое, — проворковала я нежно в ушко.
Урс открыл глаза, все еще заспанные, но уже с огнем желания. Он крепче прижал меня к себе:
— Моя будущая женушка!
Урс сиял. А маленький Урс в стремительном утреннем привете встал мне навстречу.
Целую секунду — а секунда может быть бесконечно долгой — я наслаждалась методом своей дрессуры. А потом резко отодвинулась:
— Не надо, милый, оставь это, твои родители могут увидеть.
Я поднялась и направилась в ванную комнату. Последнее, что я уловила краем глаза, было разочарованное лицо Урса, который в смешанных чувствах досады и неудовлетворенности таращился в сторону спальни. Надеюсь, он выучил этот урок.
БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ: Для смышленого двуногого команду «Фу!» можно вполне творчески варьировать — и словесно, и выражаясь языком тела.
Дверь в ванную я основательно заперла — никогда не знаешь… А прежде чем выскользнуть из греховно роскошной ночной сорочки, для перестраховки заглянула еще и за шторку в ванну. Но все было чисто.
Поскольку наш холодильник зиял пулотой — что перед лицом неминуемо скорой голодной смерти ее мальчика обеспечило мне еще один полный укора взгляд Шанталь, — Урс и его родители решили отправиться в «Гранд Кафе Плант» и там почревоугодничать. Я отговорилась от совместного похода тем, что должна позаботиться о подруге. Я дала понять, что опасаюсь самого страшного, изобразила Алекс как склонную к суициду натуру, но благодаря этому получила благословение моего будущего свекра.
— Друзьям всегда надо помогать в беде, — изрек Амадео. — Какое у тебя доброе сердце, моя дорогая дочка!
Я скромно отмахнулась.
Урс, тронутый до слез, поцеловал меня в обе щечки:
— Поддержи ее. А если понадобится помощь, позови меня.
И только Шанталь скосила на меня подозрительный взгляд.
Да, с этой женщиной надо держать ухо востро…
Алекс поначалу вообще не хотела пускать меня в квартиру. Была половина десятого субботнего утра, а, судя по внешнему виду и исходящим запахам, вчера после ламбруско она продолжила возлияния.
— Чего тебе надо?
— Приюта. Давай-ка пропусти меня! — Я отодвинула ее в сторону, что стоило мне примерно такого же усилия, с каким Посейдон убирает с дороги утлое каноэ.
Алекс жила на седьмом этаже дома в стиле модерн, позади кинотеатра «Больверк»[31]. Лифта, естественно, не было, а все комнаты производили впечатление каких-то отсыревших и промозглых. Но зато был пленительный вид на городские крыши, и она могла в любой момент без проблем проплыть в своих «лодочках» от Феррагамо [32] в престижный «Феллини», чтобы сидеть там, игнорируемой породистыми итальянскими официантами.
32
Сальваторе Феррагамо (salvatore ferragaino) — гениальный итальянский дизайнер обуви, родившийся более ста лет назад. — Прим. перев.