Дмитрий Шептухов
Шикарные похороны
– Ну, без нас не проживешь.
Буркнул себе под нос директор кладбища, оглядывая перспективных потенциальных покойников, собравшихся на похороны.
– Да, яркое предстоит зрелище.
С огоньком в глазах вторил ему сотрудник крематория.
Сразу было видно что хоронят кого то из важных. Скорбящих было много, из больницы даже привезли друга детства покойного. Он несмотря на то что чувствовал себя в своей палате как утка в воде, не мог пропустить этого мероприятия, которое вскоре грозило и ему. Всё подсказывало что усопший был не из простых и со сложным характером.
Из за большого количества собравшихся, похоронная процессия не могла сдвинуться с мертвой точки. Не помогал даже образ покойного, который лежал как продукт своей деятельности и достояние разделяемое многочисленными родственниками.
Вдруг нерасторопный оживляж прокатился по церемонии. Это подъехала гинекологическая ветвь усопшего из города Петушки.
Петушинцы густой, косматой толпой обступили виновника похорон. Они пристально смотрели на усмиренного гробом родственника, одновременно косясь на месиво из яств накрытого невдалеке стола. Собравшиеся занервничали, так как понимали весь масштаб угрозы исходивший от голодных Петушинцев и Петушинок.
Решено уже было более не отстрачивать и инициативная группа киселеобразными порывами сплотила скорбящих. Церемония хлынула скупой лавиной во внутренний кладбищенский двор, как будто хотела въехать в светлое будущее на Троянском коне.
Шествие извиваясь печалью, двинулось по прямой как стрела аллее «Роддомзагсморг», к месту погребального успокоения усопшего. Но даже в движении присутствие смерти ощущалось очень живо.
Каких только лиц и поступков невозможно было разглядеть в процессии.
Впереди шел близкий родственник, он плакал по вопросу похорон и спрятав голову в ладони, старался взять себя в руки.
За ним плелся упитанный юнец, явно не питавший энтузиазма к происходящему, но обещанный за хорошее поведение Айфон, влачил его вперед.
После шел человек с высохшим лицом цвета старой кожи, вонзившийся как банный лист в спутницу, в дородном теле которой, ютилась худосочная душевная жизнь.
Вслед за ними ковыляла элегантная стройная дама, пытавшаяся растопыренными сарделькообразными пальцами оживить тучную копну волос, крашенных под каштан.
Еще один товарищ который только что выбился из шелухи в люди и поэтому находился в глубоких поисках поверхностного смысла происходящего.
В самой середине навзрыд плакала девушка, плакала она так, что расплескала на пол лица глаз своих голубые лужицы.
Человек с плечами похожими на два разварившихся пельменя, словно пытаясь выскользнуть из кипящего бульона пользовался любым, даже не подходящим случаем, чтобы обогнать передне идущих.
Далее, рефреном к нему шествовал мужчина, было видно что его пищевой гедонизм, обошёлся гигиенически несправедливо с объемом его отнюдь не впалой талии. Видимо он очень любил пельмени и поэтому преследовал по пятам впереди снующего.
Замыкала процессию мадам с восхитительным изгибом ветвящегося во всю спину позвоночника, символизирующего витиеватый жизненный путь усопшего.
Словно написанная маслом художника процессия достигла наконец пункта назначения и предки Адама подковой сгрудились у места прощания. Заметно было что в моменте скорби их сплотила психологическая несовместимость.
Первым взял слово ближайший друг усопшего, подойдя к микрофону он как следует саданул эпистолярным жанром:
– Друзья! Трагично что все мы здесь сегодня собрались!
Фатальный поцелуй невесты вырвал усопшего из наших рядов, также как опытный стоматолог рвет зуб, стремительно и звонко.
Но стоматолог ошибся, он вырвал здоровый зуб, оставив зияющую щель в некогда стройном частоколе наших душ.
Зарастет ли когда нибудь этот прорыв? Не знаю товарищи, не знаю, как поливать будем.
Несмотря на повсеместно блуждающий плач, ближайший друг усопшего не сбавлял грамматический натиск и продолжал:
– Да, полно еще непрофессионалов, полным полно. Но мы мощными челюстями своего интеллекта обещаем раскусить их злые намерения. А больнее всего то, что из за таких вот стоматологов с купленными дипломами, стоим мы и мерзнем тут в этом зимнем лихолетье. Зуб вырывать надо было хотя бы в мае.
После него на трибуну взгромоздилась женщина атмосферно скатившаяся до непреклонного возраста. Начала она с вопреки всему ожидаемой фразы:
– Нас постигла редкая удача собраться здесь, а до этого быть знакомыми с покойным.