Далее в битву ринулась «Федерация коммунистической молодежи за спорт и здоровый образ жизни» (Европа, секция 44), клеймя цепных псов капитализма, фашистских гиен и так называемых демократических псевдокроликов. Скромно, но со вкусом.
Скандинавская молодежная секция «Лиги защиты побережья» парировала обличением поработителей тела и духа, душителей свободной мысли и трескучих пустозвонов.
Советская молодежь на службе мира и прогресса или еще чего-то (субсекция 15) внесла мотив оппортунистов-ревизионистов и расточителей сокровищ марксистского наследия.
Конечно же, не могли промолчать представители Социал — демократической исламской федерации. Они обрушились на извратителей революционной этики, загрязнителей источников социалистического наследия закостенелыми догматиками — далее последовали более сочные выражения, вплоть до непечатных, да простит их Аллах.
Чем могли ответить юные китайские представители свободы-демократии да мира-сотрудничества? Скромно предложили разбить собачьи морды гнусных поработителей масс, допотопных ископаемых. В общем, сплошные экскурсы в зоологию да палеонтологию.
Осквернители абсолютных нетленных истин Корана!
Разнузданные агрессоры!
Непечатные многоточия!
Свежую струю внесла дива из Норвежской молодежной лиги защиты дыхательной смеси. Потрясая косами и сиськами, она заявила, что весь этот недостойный треп раздается с единственной целью отвлечь мир от порабощения несчастных женщин эгоистичными разнузданными самцами.
Полномочная мадам из Объединения британских дев в защиту детей позволила себе поправить норвежку. Она согласилась с делегатами 1 и 5, оспорила позиции делегатов 3 и 7 и добавила, что весь этот недостойный треп раздается с единственной целью отвлечь мир от порабощения несчастных цветных народов оголтелыми расистами, последышами империалистической эры.
Тут объявили перерыв, и все мы, поработители, угнетатели, извратители, неразбитые собачьи головы, неоткопанные мастодонты, короче — зоологическая энциклопедия и политический словарь, посыпали из зала дружной толпой, с шутками улыбками, обмениваясь на ходу телефонами, адресами, номерами комнат в гостиницах; трение мнений кое-где сменилось потиранием бедер…
Через полчаса грызня возобновилась.
Плевать на имена и взгляды ораторов, мое внимание привлекло изобильное использование в речах представителей животного царства, как вымерших, так и милостиво оставленных нам предками.
Прежде всего, разумеется, всяческие цепные псы, кровавые собаки, вшивые шавки. Гиен я уже упоминал. Но и жирные коты встречались, свиньи — к вящему неудовольствию семитов, сиречь арабов и евреев. Воркующие голубки (лицемеры, стало быть); змеи, в основном ядовитые, но кто-то помянул и кольца удава. Крокодилы-носороги… Бегемотов не припомню.
После ланча, весьма обильного, ораторы взялись за проявления темперамента матушки-природы. Свежестью росы оживил Ислам иссохшие пески безбожия. Пышным цветом распустились цветочки мысли нашего Создателя (которого из создателей — прости, запамятовал). Буйствовали смерчи и цунами невежественного обскурантизма, увязал кто-то в топях тупого упрямства. Дули отравленные чем-то ветры. Застойные пруды догматизма… опять забыл, какого. Возможно, марксистского… не то исламского… или христианского… Да плевать в эти пруды. Водовороты — и сразу иссякшие источники. Пустыри, на коих ничего, кроме чертополоха и умирающих чего-то там… Пустыня, конечно… кто-то на глиняных ногах… пылью и пеплом головы… эрозия мозговых клеток… зыбучие пески… заплесневелые плевелы…
После плевелов роскошнейший ужин, а после ужина — танцы! Феерия! Этакий цветник всех цветов кожи и одежды. Иные из дам уже при цветах в прическах и даже одно-два приличных платья заметил. Сексуальных домогательств не счесть, но лишь однажды услышал я эти слова из уст какой-то особо неприступной особы, надо отдать ей должное, без цветка в волосах. Исследуя толпу, я обнаружил, что для множества присутствующих данное мероприятие оказалось первой возможностью встретиться с мыслящими иначе, чем они. Эти чувствовали себя ошеломленными богатством спектра возможных вариантов мышления. И нуждались в защите со стороны душ умудренных, к коим без ложной скромности я отношу и себя. С легкой руки Джорджа, не тем будь он помянут. Ибо, не имея ничего против того, чтобы проснуться в кровати, которую выбрал, я все же опасаюсь обнаружить себя поутру в объятиях кого-то совершенно мне неизвестного (читай: неизвестной). Итого: баиньки. В одиночку. Не знаю, добрался ли до постели Джордж.
Следующий день начался в атмосфере сгущающейся деловитости, ибо к делу толком еще не приступили. Однако предварительная перепалка пока не завершилась. В это утро преобладала военная терминология.
Идентификация цели затруднена пустой риторикой… трескотня автоматных очередей взаимных обвинений… залп главного калибра… бдительно стоять на страже пограничных рубежей… победоносная поступь вечно живого… крах полчищ оголтелого… глубинная бомба сомнений… лобовая атака на… тактика камикадзе…
Думаешь, все? Как бы не так. Полдня прошло, а воз увяз и ни с места. И после обеденного перерыва все еще слышались взрыкивания, отголоски шторма. Буржуазные коммунисты… буржуазные социалисты… буржуазные демократы… буржуазные технократы… буржуазные бюрократы… буржуазные дегенераты… буржуазные оптополиматы… буржуазные расисты и буржуазные сексисты.
Цепные псы времени кусали за пятки, пришлось приниматься за дело, и поскольку мы уже спаялись в дружный коллектив, то и приняли без задержек резолюции о единстве, братстве, сотрудничестве на вечные времена. Решили создать дополнительные армии, организации и специальные лагеря для бездомных детей. На сей случай организовали подкомитет, и я, к немалому своему удивлению, оказался его членом. Вроде Джордж собирался направить туда Али, но, в конце концов, не столь важно. Дело-то полезное. Вообще подкомитетов создали немалое количество во мгновение ока, надо признать, по важным вопросам. К примеру, по преодолению реальных национальных и региональных различий и расхождений (это выделенное мною слово вызвало едва заметные понимающие улыбки на многих лицах), по выживанию, по обмену группами и так далее.
Конференция завершилась под гром оркестров, наяривавших национальные гимны, военные марши, партийные песни, народные мелодии; делегаты уже торопились, чтобы успеть на обратные рейсы, многие прощались в слезах. Расставались друзья и влюбленные, на ходу ковали нереальные планы новых встреч, обнимались, целовались, махали руками и платочками. В жизни не видел такой сцены массового, не побоюсь этого слова, предательства. Заклятые враги слипались порою, как подмокшие карамельки без оберток.
Конференция завершилась.
Джордж радовался результатам. На обратном пути он пел, шутил. Душа партии, можно сказать, и я так и скажу. Не так уж и плох мой святейший братец. Но чем он вообще занимался?
Давненько я уже ничего не записывала. Точнее — восемнадцать месяцев, целых полтора года. Мы переехали в Тунис. Живем в современном доме. К сожалению. Повторяю: к сожалению. Мне нравилась жизнь в том глиняном курятнике. Бенджамин, разумеется, вздохнул с облегчением, покинув его. Как только он вошел в эту скучную квартиру, я увидела: он здесь дома. Улыбается, расцветает с каждой минутой. О Ширин и Фатиме ничего не знаю. Слышала только, что Фатима вышла за Юсуфа, как только мы уехали. Они живут рядом с Ширин и Назимом, в соседней комнате. Скоро и у Фатимы будет пятеро детей. Кто тогда поможет Ширин? Я бы помогла. Они мне как родные, я полюбила их. Но мне больше не суждено их увидеть. Было и прошло. Здесь на крыше не поспишь. Лучшее из пережитого!