Договорить Аннушка не успела, в лагере раздались многочисленные голоса - это вернулись остальные члены экспедиции.
<p>
Глава 4</p>
<p>
</p>
Аннушка охнула и заторопилась на кухню, хлопотать с ужином. Я-то уже поела и теперь не знала - выходить к людям или сидеть и дальше в камералке*, сославшись на мой "вшивый" карантин. В общем, зависла я капитально, обдумывая, как же поступить правильно. Но эту проблему уже решили за меня: в камералку ввалился огромный бородатый мужик в замызганной спецовке. Он на ходу вытирал мокрые руки куском полотна, затем уставился на меня:
- Показывай, - велел он мрачно.
- Что показывать? - не поняла я.
- Вшивость проверю, - лаконично ответил мужик и отбросил полотно на лавку.
Я поняла, что это и есть пресловутый Колька и послушно стащила косынку с головы (я выпросила у Аннушки платок, чтобы не позориться "вазелиновыми" волосами перед мужиками).
Колька передвинул лампу на столе поближе и заглянул ко мне в голову:
- Твою ж мать! - заругался он (точнее он заругался более категорично, но я не буду повторять все те слова). - Что у тебя с тыквой?
- Волосы давно не мыла, - извиняющимся тоном попыталась оправдаться я.
- К херам мне твои волосы! - рявкнул Колька, - ты где так бестолковку свою разнесла? У тебя же чуть мозги наружу не вылетели! Да тут же швы накладывать надо! И срочно! Еще и грязи туда затащила, вон воспаление уже пошло...
Он еще долго возмущался моей тупостью, Аннушкиной тупостью, мировой бабской тупостью вообще и, в частности, опять прошелся конкретно сперва по мне и Аннушке, затем заодно досталось еще каким-то Люське и Катьке. В заключение Колька очень нелицеприятно отозвался о всей нашей геологической экспедиции, и особенно при этом почему-то подчеркнул тупость Уткина.
- А где Уткин, кстати? - спросил он внезапно, продолжая вертеть мою голову то ближе, то дальше к лампе (меня чуть не укачало от этого). - У меня к нему есть ряд принципиальных вопросов. На пример, по поводу "стерилизации" лисы.
- Не знаю, - ответила я.
- В смысле ты не знаешь? Вы вместе ушли в разведку, а ты и не знаешь.
- Я очнулась, когда тонула на болоте, - поведала Кольке я, - меня спас охотник. Дал куртку и сапоги. Показал дорогу сюда. А больше я ничего не помню. Вообще ничего, что было до этого. Даже как меня зовут - я узнала уже тут, от Аннушки.
- Хорош заливать! - Колька резко отпустил мою голову и недоверчиво скривился. - Петровну ты же помнишь.
- Нет, Аннушкой ее какой-то Митька называл, - ответила я, - я просто услышала, вот и знаю теперь.
- А-а-а-а... вот, значит, как! Значит, Митька назвал ее Аннушкой? - прищурился Колька и выматерился. - Вот сучонок...
Я прикусила язык. Похоже сболтнула лишнего. Но кто ж знал.
- Ты правду говоришь? - опять переключился на мою потерю памяти Колька.
Я пожала плечами. Мол, хочешь верь, хочешь нет.
- Так, сиди здесь! - велел Колька, - я Бармалея кликну.
Он выскочил наружу из камералки. Я осталась сидеть одна и всё думала, что какая-то ерунда получается.
Минут через пять он вернулся. С ним был еще один человек. Почему-то изначально я решила, что "дон Педро" и есть Бармалей, но я ошиблась. Бармалей, он же Иван Карлович Шульц, был приземистым, почти квадратным мужчиной, столь густо заросший рыжеватой растительностью, что среди дремучей кудрявой поросли было видно только мясистый нос и цепкие черные глаза.
- Рассказывай, - велел он тихим голосом и у меня аж мурашки забегали по коже.
Я повторила свою историю.
Повисло молчание.
Мужики сидели, "разговаривая" молча, одними глазами. Наконец, когда играть "в гляделки" им надоело, Шульц сказал:
- Мда. Странно, - и добавил, обращаясь к Кольке, - а ты что скажешь?
- Судя по форме раны, имел место сильный удар предположительно тупым орудием - камнем или дубиной, - начал Колька, опять схватив мою голову в тиски своих ручищ и вертя ее туда-сюда к свету лампы. - Рана серьезная. Так что амнезия вполне может быть. Или же налицо злостная симуляция. Но тогда всё равно остается вопрос - кто ей так разнес голову?
- Сама могла? - коротко уточнил Шульц и так зыркнул на меня, что я сразу поняла, почему все называют его Бармалей.
Колька отрицательно покачал головой.
- А удар при падении?
- Исключено, - вздохнул Колька. - Угол другой.
- Ладно, - кивнул Бармалей и развернулся к мне, - а ты, Горелова, напишешь всё, что здесь наговорила, на бумагу.
Я кивнула.
- Теперь по остальным. - сказал Бармалей Кольке, - Нужно послать пару ребят проверить, что там случилось.
- Да кого мы пошлем? - возмутился Колька, - все и так после этого забега не отошли, куда опять в такую даль переть?!
- А если там случилось что? - спросил Бармалей своим невозможно тихим и острым как скальпель голосом.