Куда не лезла? Ржа, это что еще за зверь? Хотя по сосредоточенной мордашке мелкого — он уже знает, о чем говорит Марина. Утопал, преисполненный важностью поручения. Во всяком случае, это так выглядело.
С одной стороны, хорошо, что малышня здесь уже приспособилась, с другой… я все еще не понимаю текущую обстановку. Может, мне тоже закосить под восторженного дурачка?
Марина повертела допотопными кранами, торчащими из стены, и на меня вместо тонкой струйки едва теплой водички, которую я почти не замечал, полилась горячая, да еще с напором.
— Ну что, принц-извращенец, ожил? — с непередаваемой интонацией спросила она через минуту, продолжая разглядывать меня с каким-то… странным интересом.
— Подозреваю, что и не умирал, Мастер, — постарался улыбнуться я, демонстрируя дружелюбие.
— Это хорошо, это отличненько, — она вдруг наклонилась и, как-то ловко подцепив меня под локоть, перевернула на бок, благо белое дно ванны было мокрым и скользким. И явно изучила «тылы». — Хвоста нет. Значит, не мутант и не черт. Хм, одной теорией меньше… а жалко. Слушай, может, сам расскажешь, откуда вы на мою голову взялись такие… интересные?
— Я… прошу прощения за беспокойство, — медленно и раздельно ответил я, сам изворачиваясь и недоуменно осматривая собственный копчик. Почему там должен быть хвост? — Я не ожидал, что ваш глава клана решится на подставу и не пояснит вам подробности.
Мастер, до этого весьма спокойно изучавшая мою анатомию, вдруг поперхнулась воздухом и вытаращилась на меня так, что ее узкие раскосые глаза стали почти круглыми:
— Ты… ты хочешь сказать, что тебя бабка Гиттиннэвыт мне… прислала?! Адна-ака...
— Главу клана Лакоста вроде зовут Лика. Она женщина с очень длинными волнистыми золотыми волосами и ярко-зелеными глазами… — на всякий случай пояснил я.
— Не, на бабку Гиттиннэвыт не похоже, — после некоторых раздумий резюмировала Мастер, возвращая своим глазам нормальный размер и разрез. — Косы у нее есть, но черные с проседью. У нее только зубы золотые, ты точно не перепутал? От этой старой ведьмы, конечно, всего можно ожидать, она как мухоморов накурится, еще и не такой телепорт наколдовать способна. А про то, что мужика мне надо да детишек полный дом — так вообще последние лет двадцать твердит. Но цвет волос не меняет, нет у нее такой привычки. И глаза у нее черные, если что. Ты, по ходу, все же адресом ошибся.
Я слегка обреченно прикрыл глаза, тяжело вздыхая. Похоже, обманули не только меня, не зря ведь Мастер в отключке была. Что теперь? Выгонит? Как теперь разбираться с абсолютно незнакомым и ничем не обязанным мне кланом Мастеров? Да и вообще как такое могло произойти — глава Лакоста ведь обязана была предоставить Мастера СВОЕГО клана!
— Ну ты не огорчайся так, ладно уж! — женщина наклонилась над ванной и потрепала меня по волосам, как большого бродячего цвирка. — Я не в обиде, трахаешься ты отлично, я б тебя даже себе оставила… в качестве наложника, — она подмигнула, явно пытаясь пошутить, но тут же вдруг запнулась: — Ой! — ее глаза опять стали круглыми, и она вдруг схватилась обеими руками за затылок.
— А твою же рыбу в бочину нерпой, да кувырком по тундре! Вспомнила, где я твою зеленоглазую златовласку видела!
Глава 6
Марина:
Принц-насильник как-то очень удачно притворяется бедным зайчиком. Лежит такой в моей ванне, мокрый и голый, глазками жалобно хлопает и сказки рассказывает. Про бабушку Гиттиннэвыт.
Между прочим, чукотские сказки — тот еще укур. У лоураветлан с фантазией и троллизмом всегда все хорошо было. И глава моего «клана» по идее могла и не такой сюрприз преподнести, шаманка старая, но все же телепорт и помойка апокалипсиса — даже для нее перебор.
Так-то бабка у меня мощная — до сих пор в свои почти девяносто становище держит, оленей пасет, рыбу чистит. И дед Алелекэ у нее живее всех живых. Вообще-то она мне прабабка, если правильно считать, но в тундре глупым счетом никто особо не заморачивается.
Тем более что родители мои по полгода в городе живут, а к оленям, костру и рыбалке только летом ездят, в отпуск, ништяков набрать, типа дефицитного сейчас китового жира и диетической оленины. Но из бабкиного рода не выпадают, все мы считаемся одна семья, и нас много. Кто в тундре, кто в поселках, кто в городах поблизости. А я вот в Москве — прабабка лично снарядила образование получать и обустраиваться на новом «становище» как самую способную.