Не лишним будет вспомнить, как это произошло, так как контекст у этого был весьма примечательный. Дело в том, что главным занятием Видова по научной части в тот период была переработка естественного космического мусора: метеоритов, пыли, камней и тому подобного. Проще говоря, был замах на крупный международный капитал. Госкоропорации же боялись чистого прямого инвестиционного капитала, как отравы, так как он был для них токсичен. Коротко поясню, это связано с тем, что подавляющее большинство госкомпаний выстроены либо на «горячих» бюджетных деньгах, либо на спекулятивном капитале, то есть на лицо конфликт капиталов разного назначения. Привлечение же крупного чистого инвестиционного капитала спровоцировало бы такой кризис госбизнеса, что встало бы вообще все. Видов, разумеется, все это знал и понимал, он и сам подобного кризиса не хотел. Предложение его состояло в том, чтобы создать своего рода «обособленные» сектора экономики, в которых бы прямой инвестиционный капитал не пересекался бы со спекулятивным капиталом. Сам он этого сделать, разумеется, не мог, да и не знал как, вот он к нам и обратился. Хотя лично мое мнение, он обратился из-за того, что уже не у кого не было сомнений в том, что «ДВиК» будет новым «номером два» в законодательной ветви. Тем не менее, предложил он нам за помощь ему то же, что и при первом союзе: ресурсы науки, его влияние и доступ к международному научному сообществу. Не могу сказать, что эта «плата» как-то особенно нас заинтересовала, тем более Шилова, но вот сама задача показалась ему весьма достойной для реализации, поэтому он согласился на это новое партнерство с Видовым исключительно ради реализации самой задачи.
Да и не могли нас заинтересовать эти «выгоды» от Видова, так как Авдей Наумович имел вес в международном научном сообществе никак не меньший, чем Видов, а его ресурсы и влияние нам были как-то ни к чему. Но, как уже сказал Матвей Сергеевич, мы согласились исключительно из-за реализации самой задачи. Да и в целом, как это не смешно прозвучит, надо же было чем-то заниматься, ведь работа Авдея Наумовича, Матвея Сергеевича и Елены Федоровны в правительстве свелась исключительно к формальнищине, которую они уже давно к тому моменту автоматизировали; забрав ОАММ, Управление, автоматически, забрало под себя и программу по территориям, по сути отдав ее обратно на растерзание «веселой троице»; мое руководство избирательной компанией «ДВиК» тоже было налажено и доведено до автоматизма; да и деятельность Шилова на местах, как не сложно догадаться, больше напоминала биомеханику, чем что-то созидательное. В этой связи, предложение Видова и показалось нам весьма заманчивым, так как к тому времени мы фактически лишились права на какую-нибудь мало-мальски масштабную инициативу. Проще говоря, в верхах, видимо, сошлись на том, что мы были отработанным, выжатым материалом. Кстати, и Геннадий Евсеевич не мог об этом не знать. Может поэтому он к нам тогда обратился? Впрочем, это не важно.
Поскольку вы упомянули господина Видова, не могу не спросить, а что Лобов?
О, согласен, закономерный вопрос. С ним все достаточно предсказуемо, он долго и упорно пытался «запрыгнуть на давно ушедший поезд» – вернуться в руководство «ДвиК», точнее получить влияние на будущую законодательную силу номер два. Кстати, очевидно, что не только он один этого хотел. Но Евгений Генрихович был в этом особенно настойчив, и даже агрессивен. Для примера можно вспомнить один из его разговоров со мной: «
Лобов: Вадя, ты заразился отмороженностью у Шилова? Ты в моем лице хочешь получить себе врага? Не забывай, кто поднял это движение. А вы теперь пользуетесь всем этим, как должным. При этом твой старший еще что-то вякает на счет конъюнктурности, шкурности и всего прочего. Так если посмотреть на это по большому счету, так он еще хуже, чем любой из нас.
Я: Евгений Генрихович, Вы мне все это говорите далеко не в первый раз, причем не стесняясь ни в тоне, ни в выражениях. И я Вам в очередной раз отвечаю, думайте, что хотите, делайте, что хотите, но пока я явлюсь первым руководителем «ДВиК», Вас в движении не будет, и никто на это не повлияет, даже Авдей Наумович. Для меня слово, данное людям, все еще имеет значение…
Лобов: Значит будем конфликтовать!
Я: Значит будем…»
После этого он снова и снова сыпал в наш адрес угрозами, претензиями и прочими словесными интервенциями, но дальше них дело шло. Да и не могло оно пойти дальше, так как задача стать законодательной силой номер два была единственной задачей, в которой нам покровительствовала правящая часть верхов, а против нее аргументов у Лобова не было. В общем и целом, в решении новой совместной задачи с Видовым нам особо никто не мешал и ничто не мешало, что очень удивительно, учитывая весь наш предыдущий опыт.