Вероятно… А пока верхушка утихомиривала низы на местах, Авдей Наумович разразился еще одним, весьма резонансным и широко освещенным действием – подал иски к каждому из «веселой троицы». Причем по нескольким составам. Это было полнейшей неожиданностью даже для нас, несмотря на то, что у Шилова были все материалы и основания для этого. И надо подчеркнуть, что одним из составов для каждого из них было обвинение в саботировании государственных обязанностей. А примечательно это тем, что при подобном обвинении процесс по нему становиться публичным. Проще говоря, я считаю, что Авдей Наумович в большей степени добивался не реального обвинения или осуждения этих троих, а публичного представления того, кем они являлись на самом деле. Кстати, сам факт подачи исков, Наумович так же сделал достоянием общественности, написав открытое письмо в стиле: «Считаю важным донести до сведения общества, что мною были поданы иски к таким-то гражданам», тем самым он как бы приглашал общественность к участию в этих процессах, ну или, но крайней мере, расширял зрительскую аудиторию для еще большего резонанса. Ты-то, Юр, наверняка помнишь весь этот процесс?
Я его не только очень хорошо помню, именно я его и освещал от своего ресурса. А каждое цитирование Авдея Наумовиче в ходе этого процесса приводило к очень заметному росту подключений. Например, первое же отрытое заседание высшей дисциплинарной комиссии по тем искам показало нам максимум интереса к нашему ресурсу за всю его историю. Особенно, вот эта часть: «
Шилов: Хочу, чтобы высокая комиссия поняла меня правильно, как по букве, так и по духу принятых норм. У меня нет, и не может быть личных претензий к ответчикам, так как я их все это время воспринимал и относился, как к должностям, к набору функций, которые они должны исполнять, и именно эти самые функции ими либо не исполнялись совсем, либо истолковывались в свою пользу, для достижения сугубо личных целей. И в ходе данного процесса я покажу на сколько же все законодательство в отношении государственного аппарата настроено исключительно для реализации личных, персональных интересов. Сразу же хочу обратить внимание на то, что ответчики не раз инициировали в отношении меня различные дисциплинарные процессы, и мой нынешний иск может быть истолкован, как некая месть им за это. Это совершенно не так, по одной простой причине, в случае удовлетворения иска я потерю любую возможность занимать государственною должность и буду вынужден вернуть сумму всех заработанных средств за время моей государственной службы. Так-что не только не получу никаких выгод от удовлетворения иска, а я еще и понесу существенные потери. Но готов идти на это, дабы доказать и показать необходимость серьезных и глубоких изменений во всем государственном устройстве.»
А вот на это верхушка уже не могла отреагировать, так как это было не иначе, как покушение на всю ту базу, на которой они держались до сих пор – так называемый «вопрос трактовки». И первое, что они сделали, это инициировали по всем возможным фронтам процедуру исключения «ДВиК», и нас вместе с ним, из парламентов всех уровней. Таким образом, они как бы говорили Шилову: «Если тебе нечего терять, то мы уничтожим твоих соратников». Опять же, в этом всем явно прослеживался почерк Лобова, который одновременно хотел и себе защитить, и этих троих клоунов отмазать, и пролезть за счет этого снова в самые верхи.
Была только одна «маленькая» нестыковочка – ни единого, даже формального, повода для вывода «ДВиК» из законодательной системы не было, плюс к тому времени мы уже успели провести норму об участии в «снятии» всех местных парламентов независимо друг от друга. Тем не менее, все местные провластные силы ринулись решать поставленную задачу, как обычно, тупо, не обращая внимание ни на что. Смысл их действий сводился к тому, чтобы задергать каждого из нас в отдельности по различным каналам, чтобы мы совершили ошибку или несколько, которые бы привели к появлению формальных оснований для нашего исключения. И начали они почему-то с меня. Сначала они пытались притянуть аффелированность – не прошло. Потом злоупотребление – аналогично. Потом, очевидно с подачи Лобова, мне пытались вспомнить мои огрехи, когда я работал на него, но видать сам же Лобов быстро смекнул, что это может быть использовано против него, поэтому это направление развивать не стали. Ну и все в таком духе. А сколько было грозных разговоров я даже вспоминать не буду. И такое проделывалось с каждым из нас.