С трудом встав на ноги, Костик тут же был опрокинут обратно на поле радостно кричащими товарищами по команде.
– Костя! Ты просто их втоптал в землю! – кричал Быстров, прижимаясь потным лбом к грязному лбу Костика. – Ты им задницей забил!
Курьёзный гол активно комментировался среди болельщиков, сопровождаемый смехом и радостью. Гул стоял такой, будто с гор шёл безжалостный мощный сель, крушащий всё на своём пути.
Радость от забитого гола ушла на второй план. Бегать так, как в начале, Костик у же не мог. Выдохся. Ноги казались ватными, а дыхание тяжёлым. Небольшие рывки он ещё совершал, но на большое уже способен не был.
Второй гол в ворота «Трудовых резервов» в самом конце матча соорудили Быстров и Звонарёв. Быстров замахнулся, но не ударил, а мягко катнул под удар Звонарёву. Дезориентированные защитники накрыть не смогли, а вратарь опоздал с прыжком. Мяч влетел в левый угол ворот и радостно подпрыгнул в сетке. ДКА выиграл на своём поле 2:0 и поднялся на два пункта в турнирной таблице.
Костик получил свою часть поздравлений и в одиночку отправился до своего общежития. Очень уж хотелось побыть одному. Для него, искорёженного войной, это была новая, важная ступень в спорте. Ступень, на которую он не мог подняться в своём прошлом будущем. Сейчас, с ранами, с плохо двигающейся ногой, он сумел превзойти самого себя. И теперь стало не важно, добьётся ли он каких-либо успехов в этом времени, важно то, что он уже прыгнул выше головы. Преодолел себя, перетерпел боли, прошёл и испытал на себе все «прелести» ужасной смертоносной войны. Но это не повод останавливаться. Наоборот! Теперь у него есть только путь вперёд. Путь к самопознанию, путь к вершинам спорта, путь в мирную послевоенную взрослую жизнь.
Лето 1945 года – время возвращения солдат с войны. Вместе с прибытием фронтовиков росла криминогенная обстановка в городе. Воры и убийцы всех мастей активизировались. Милиция сбилась с ног, выезжая на места краж и убийств. Папки пухли от нераскрытых эпизодов. Дела заводились каждый день. Поэтому в тёмное время суток, народ старался не показываться на улицах поодиночке. Бывали случаи нападения и на двух и трёх человек, но это уже было не так часто.
Костик, задумавшись, попытался обойти внезапно возникшего перед ним гражданина в широких штанах и безрукавке, но тот ловко заступил дорогу.
– Не подскажешь, как пройти в библиотеку? – пискливым голосом спросил гражданин.
– Поздно для библиотеки, – выплывая из размышлений, выговорил Костик, а сам внутренне сжался и приготовился к нападению.
– Остынь, остынь, ёжик. Не нужно мне содержание твоих карманов. Тут такое дело, – он цыкнул сквозь зубы и вытер губы тыльной стороной ладони. – Князь хочет тебя видеть прямо сейчас.
– Устал я сильно, – проговорил Костик, понимая, что грабить или убивать его сейчас не собираются.
– Так тут недалеко. А ждать больших людей невежливо, – парень взял Костика за локоть. – Не кипишуй, фраерок. Сегодня тебя никто на ремешки резать не будет. Слово честного вора.
– Что мне от твоего слова? – показал колючки Костик, но вырываться не стал.
Через два квартала свернули в подворотню, прошли дворами и вышли к деревянным баракам. Воришка огляделся, толкнул Костика в спину к среднему подъезду дома. Здесь было совершенно темно.
– Прямо шагай по лестнице на второй этаж, – шепнул воришка и опять толкнул Костика вперёд.
На площадке второго этажа воришка вычурно постучался и толкнул Костика в открывшуюся дверь. На пороге за что-то запнулся и чуть не упал. Кто-то ловко поддержал его и направил дальше.
В просторной освещённой двумя керосинками комнате находилось трое. В центре комнаты стол, накрытый разносолами того времени. Хлеб, сало, селёдка, консервы, колбаса, солёные огурцы, квашеная капуста, самогон. Такое изобилие сразу бросилось в глаза и вызвало слюноотделение. В послевоенное время с продовольствием в Союзе было туго, ещё не отменяли продуктовые карточки, но некоторые жили так, словно никакого дефицита не существовало.
Взгляд поднялся от стола на довольное улыбающееся красное лицо чисто выбритого урки. Солдатская гимнастёрка расстёгнута, на грули две красных и одна золотая нашивка, орден Красной звезды и медаль «За отвагу». Из-под длинного чуба на Костика смотрели умные и внимательные глаза. Тех двоих, что сидели по обе стороны от военного, Костик и не разглядывал. Он не мог сопоставить, что солдат с наградами, прошедший войну, является вором. Или это ряженый?