— Уйаааааа!!! — Громкий вопль недовольного младенца расколол напряжение, вызывая облегченный вздох родителей. Все закончилось хорошо.
***
А в нескольких километрах от скрытой в скале комнаты, происходили свои, не менее драматичные, для участников, события.
Большой квартал на окраине Конохи. Богатый дом, в самом его центре — резиденция главы клана Учиха. Обычно спокойное место, в котором даже слуги, казалось, передвигались с достоинством аристократов. Сейчас, в весьма поздний час, его тихая атмосфера была нарушена совершенно нетипичной суетой.
Микото Учиха, супруга главы клана, изволила рожать преждевременно. Не так чтобы очень — родов ждали через неделю, но все же. Достаточный повод, чтобы слуги и ирьенины были выдернуты из постелей волей могущественного главы.
Сам глава, Фугаку Учиха, нервно расхаживал за закрытыми дверьми спальни, где рожала его жена. Пожилой ирьенин, примчавшийся по тревоге, выставил именитого мужа, ничуть не дрогнув под взглядом красных глаз с тремя томое. И теперь один из самых влиятельных людей Конохи смиренно ждал под дверью вердикта целителей. Крики его жены затихли несколько минут назад. Выглянувшая на секунду повитуха уже сообщила обеспокоенному Фугаку, что с роженицей все в порядке, а младенца осматривает ирьенин.
Наконец дверь отъехала в сторону, выпуская целителя.
— Поздравляю, у вас сын. Крепенький малыш, и никаких отклонений. Роды прошли хорошо, пусть и преждевременно.
Глава клана почувствовал, как рушится гора с его плеч.
— Я могу их увидеть? — На этот раз Фугаку не собирался отступать перед целителем. Однако тот не видел никакого смысла спорить.
— Да, конечно.
И обрадованный отец поспешил в спальню, чтобы наконец увидеть своего ребенка и жену.
Глава первая
Детский мозг удивительно пластичен. Недаром говорят, что не бывает бездарных детей, бывают бездарные воспитатели. Жадно изучающий окружающий его мир, маленький человечек перерабатывает огромные объемы информации, с изумительной скоростью выстраивая новые связи в мозгу. Ни один самый одаренный взрослый не сравнится в скорости обучения с ребенком. И единственным, что побуждает эти изменения, является инстинктивное любопытство. А представьте с какой скоростью развивается мозг подталкиваемый неосознаваемой памятью десятков лет жизни.
Наруто рос странным ребенком. Он редко плакал. Заговорил рано, но при этом от него нечасто можно было что-то услышать. Внимательно изучал спокойным взглядом синих глаз все, что попадало в его поле зрения. Флегматичный и погруженный в себя, Наруто не стремился общаться со сверстниками, игнорировал игрушки, предпочитая проводить время наблюдая за чем-нибудь. Прохожие на улице, птицы, облака. Казалось, ребенку все равно на что смотреть. Он мог проводить так часы напролет, словно впадая в транс.
А года в четыре в его поведении появились новые странности. Внезапно Наруто мог застыть, с недоумением глядя на какой-нибудь обыденный предмет, вроде палочек для еды. Иногда Кушина, которая проводила с сыном гораздо больше времени, чем вечно занятый хокаге, ловила на себе его странный взгляд, словно на незнакомку. Память Варкастера пробуждалась.
К счастью, не будем уточнять чьему, в этот период внимание родителей оказалось отвлечено от Наруто. Ведь у того родилась сестра. Девочку назвали Юи. Маленький младенец оттянул на себя львиную долю заботы Кушины, ведь ее старший ребенок рано начал демонстрировать не только самостоятельность, но и разумность. В отличие от большинства детей, его можно было спокойно оставлять одного. Если пообещал не выходить на улицу из сада, окружавшего их дом, — не выйдет. Попросили не трогать какую-то вещь, потому что опасно, — не тронет.
Сумеречное время. Так этот отрезок своей жизни впоследствии характеризовал Варкастер. Периодические вспышки самосознания, когда он, то с удивлением смотрел на возвышающуюся над ним красноволосую женщину, то оглядывал убранство незнакомого ему дома. Но начавшийся процесс пробуждения дальше шел лавинообразно. И всего через пару месяцев, проснувшийся однажды утром мальчик, еще не успевший открыть глаза, четко осознал — «Я — Варкастер».
Медленно спускаясь на завтрак из своей комнаты, располагавшейся на втором этаже небольшого особнячка, маг оглядывал его новым взглядом. Чистые, выкрашенные белой краской стены. Пол, покрытый татами — новое слово, чьего аналога не было в его старом языке. Шкафчики, со свитками и книгами. Икебана, еще одно новое слово, на столике у окна в коридоре. Все казалось одновременно таким знакомым, он ведь прожил здесь больше четырех лет, и одновременно таким новым.