Впрочем, я делала успехи на другом фронте, а именно - в менталистике. Когда Иноичи был в лагере, он вечерами потихоньку обучал меня. И уже не техникам для боевого применения, а более "мирной" менталистике: проникновение во внутренний мир, работа с чужими воспоминаниями, постановка закладок и перекраивание сознания. Объяснял все про эмоциональные привязки, про запечатление... Кажется, он слишком увлекся, ведь первоначально меня хотели обучать менталистике, чтобы спрятать информацию о клонировании - теперь же, кажется, из меня решили вырастить полноценного менталиста. Вот только практики в этом мне почти не давали, все же свидетелей много, но теорию Иноичи объяснял с радостью.
М-да, хороший стимул тренироваться. В тайдзюцу я ноль, в ниндзюцу есть только одна стихийная техника, две техники ирьедзюцу и три - гендзюцу... сильна я только в менталистике, да и то лишь сравнительно с остальными характеристиками. Такими темпами, если не стану сильнее, то войну не переживу. Так что мне надо срочно становиться сильнее, пока мне не додумались вручить протектор и направить на убой.
Вот с такими мыслями я и возвращалась с тренировки, полностью вымотанная. Чакра практически на нуле, и уверена, мне придется взять выходной в госпитале, а то и два, чтобы полностью восстановиться. Но успехи были - я в кои-то веки осилила запечатывание и распечатывание, и теперь не надо будет таскаться с рюкзаком. Наверное, именно из-за усталости и радости за собственные успехи я расслабилась и совершенно забыла о мониторинге обстановки. Подойдя к палатке Орочимару, я не раздумывая распахнула полог и зашла внутрь...
Чтобы застыть на месте.
Орочимару был не один. У него были гости, которых я еще долго предпочла бы не видеть. И если Джирайя был для меня сейчас безвреден, Минато вряд ли бы стал подозревать усталого ребенка, то последняя... Цунаде я боялась до сих пор.
До моего прихода тут велась какая-то оживленная дискуссия, но стоило только мне войти, все замолчали. Шиматта, и почему я сейчас не могу использовать эмпатию?
Они все сверлят меня взглядами. Что делать, а? Извиниться и уйти - не прокатит...Точно!
- То-сан, я закончила тренировку, - кивнула я Орочимару. - Запечатывание и распечатывание у меня получилось освоить.
- А... Молодец, Хадзиме, - кивнул он. Эх, люблю я шокировать окружающих! Джирайя и Минато все еще молчат, а вот на лице Цунаде отражается такая буря чувств...
- Карада Хадзиме, верно? - наконец интересуется она. Ой-ей... Что-то мне это не нравится.
- Хай, Цунаде-сан, - коротко поклонилась я. - Для меня большая честь познакомится с вами. То-сан много о вас рассказывал.
На ее лице, наконец, четко выделяется только одна эмоция - злость. Ками-сама...
- Орочи, пойдем-ка выйдем, - криво улыбнулась она. Ой, б...!
И вот уже минут пятнадцать мы наблюдаем за схваткой двух из троицы саннинов. Что характерно, Цунаде использовала только тайдзюцу, но из "то-сана" выбивали пыль, попутно объясняя в выражениях разной степени экспрессии, какой же он нехороший человек. И он учит меня непонятно чему, и эгоист он, и...
- Так ты и правда дочь Теншико, Хадзиме-тян? - поинтересовался Джирайя. - Ты сильно похожа на свою мать.
- Мне об этом постоянно говорят, Джирайя-сан, - улыбнулась ему я. - Вы же тоже были ее другом, да?
- Да, - кивнул он. - Она была хорошим другом...
Вот как? Ха.
Тем временем избиение "то-сана" закончилось, и Цунаде начала приводить его норму, попутно выговаривая за мое воспитание. Ну и женщина... Странная, однозначно.
- Ну и как тебе живется с... Орочимару, Хадзиме-тян? - закончив все дела, поинтересовалась она у меня.