Я поморщился. Люди Цучикаге дают чакру обычным людям. Конечно, предварительно отбирают тех, кто способнее, но, в итоге, да, тратят энергию, делая из гражданского человека шиноби.
У них там сложный комплекс из работы медиков и специалистов по ментальным техникам. Они передают шиноби типовой набор воспоминаний в зависимости от стихийной направленности. Далее, за несколько месяцев подтягивают физическую форму и умение пользоваться подаренными навыками. Выходят не особо могущественные шиноби, но это ведь пока.
Наберут силы, навыков. А низкий уровень чакры – отнюдь не приговор, если у тебя есть печать для её хранения про запас. Мне ли не знать? Для масштабных техник всегда есть свитки.
Занимаются они этим со старта войны, но процесс был отлажен и организован заранее, как и запасена энергия для проекта. У нас тоже отрабатывается такая технология, однако мы рассчитывали, что она не понадобится, и враги запросят мира, едва мы выбьем всю элиту и прорядим их основные войска.
И, может, с Облаком сработает, они реально вложились в джинчурики и сражаться с ними сложнее. Зато Ооноки изначально планировал бойню на годы, считая главным обеспечить больше людских ресурсов. Пусть и посредственно подготовленных чакропользователей, однако, если они просто смогут сливать энергию в печать для использования другими, уже хорошо.
– Есть ещё одна проблема, друг. Намного серьёзней, – уныло выдохнул Шисуи. И когда я скептически посмотрел на него, объяснил: – Фермеры собрали урожай риса. Вышла треть от нормы. Так по всему континенту, если не по всей планете.
– Значит, лучше не стало…
– Не стало, – кивнул он. – Если мы не исправим ситуацию с природной энергией, Элементальные страны ждёт голод в следующем году. Этот мы протянем, но следующий – уже нет. Если же урожайность продолжить деградировать дальше…
Я задумчиво постучал пальцами по столу. Искать базу Орочимару сенсорами практически бесполезно. По моим расчётам, если ежедневно тратить всю чакру на клонов всей семьёй, то обшаривать планету вслепую мы будем минимум пять лет. Скорее – дольше. Нужна наводка на конкретную область.
Решение есть. Не самое чистое из возможных, но вариантов особо не имеется. Поморщившись, поинтересовался:
– У нас тюрьмы не опустели?
– Найдём мы тебе жертву, – скривился друг.
Спустя два дня в отделе пыток и дознания Конохи перед нами медленно собирался из пепла Обито Учиха. Компанию мне с Хокаге составляли Рин с Какаши и сестра.
Труп распахнул пустые глаза, равнодушно смотря на нас. Так и должно быть, контрольная печать в его голове работает на полное подчинение.
– Обито, – тихо выдохнула Нохара, когда Учиха открыл глаза. – Почему?
Даже сквозь обработку сознания Учиха вздрогнул, увидев её. И будто через силу выдавил:
– Этот мир сгнил. Он несёт только боль и страдания. Мы хотели создать новый, лучший для всех.
– Мы? – прищурился Шисуи. – С Мадарой? В чём был ваш план?
Обито ещё раз посмотрел на Рин и принялся рассказывать: его спасение, как он жил у Мадары в убежище, где именно он жил – услышав про Кладбище Гор, сестра убежала проверять место – план Луны, скрижали клана Учиха, Бесконечную иллюзия счастья, мир, в котором каждый может быть тем, кем желает, выполнить самые сокровенные мечтания…
Чем больше я слушал, тем сильнее весь их план напоминал сон больного разума. Да и Учиха сам обмолвился, что, когда в первый раз услышал про иллюзию от Мадары, отреагировал также. Вот только смерть девушки его сломала. Разрушила все прежние мечты, оставив вместо себя пустоту, которую заполнили слова старика Учихи.
Можно было бы пожалеть беднягу. Но не буду. Не после того, как он натравил лиса на Коноху. И совершенно не важно, чем руководствовался человек, как для себя оправдывает злодеяния. Наруто бы растрогался, наверное. Но именно поэтому его тут и нет.
Обито говорил почти три часа, рассказывая свою историю и отвечая на наши вопросы. Ближе к концу допроса я ослабил влияние печати подчинения, спросив:
– Ты ведь понимаешь, что Мадара подстроил смерть Рин? У нас есть документы из Тумана. И более того, Обито, если ты хотел всё исправить, то мог бы воскресить подругу.
Он отвёл глаза, но твёрдо припечатал:
– Дело не во мне. Этот мир не должен приносить страдания людям. Природа человека в том, чтобы нести боль другим. Поэтому мы прервём цепь страданий, пусть и ценой свободы.