Гермионе мы решили организовать «вечеринку-сюрприз». С утра в воскресенье все сделали вид, что предвкушают выход в Хогсмид, а про её день рождения забыли. За завтраком Грейнджер сидела грустная, но никому ничего не сказала, пыталась правда намекнуть, но Драко увёл тему обсуждением дополнительного занятия у профессора Снейпа в четверг.
Кстати, что касается «не пойманного за руку Хигэканэ». Получилось так интересно. На прошлой неделе во вторник на зельях Снейп-сенсей, украдкой поглядывая на меня, страдальческим голосом объявил, что пересмотрел своё правило насчёт Гриффиндора, и так как мы неплохо показываем себя на его уроках, он кроме Драко возьмёт ещё одного ученика. И этим учеником оказалась Гермиона.
Дополнительное занятие было всего восемьдесят минут, пятым уроком по четвергам, так что они с Малфоем вполне успевали на нумерологию, которая у нас была по четвергам же шестым уроком.
Гермиона ходила и гордилась, Драко возмущался, так как по зельям я был ничуть не хуже. Он даже, наивная душа, пошёл украдкой к Снейпу-сенсею спросить, почему он не взял ещё и меня. Я бы и не знал, но сенсей в пятницу, когда мы спускались в Тайную комнату, намекнул, что Малфой к нему приходил, и пришлось дать ему от ворот поворот. Наверное, это было тогда, когда Драко весь вечер среды был притихший и задумчивый.
И пусть я буду трижды параноиком, но в тот вторник, когда сенсей на уроке сделал объявление про Гермиону, потом на обеде я через весь Большой Зал чувствовал на себе взгляд нашего директора. Пришлось отыгрывать обиду. Видимо, кое-кому совсем не понравилось, что мы со Снейпом-сенсеем «теоретически» можем как-то сблизиться. К Годрику теперь меня вместе с ним исправно каждый месяц решили посылать по семнадцатым числам месяца. Да ещё и моё открытое увлечение зельеварением…
А что больше всего отвернёт ребёнка? Несправедливость. Возмущение, что кого-то берут на дополнительные занятия, на которые сам хотел, а тебя — нет. Кому-то делают исключение, а над тобой издеваются. В прошлом году Снейп-сенсей вроде как пообещал подумать и взять меня на практику, а сейчас как бы отказывается от своих слов, когда «бедный Гарри» уже рассчитывал на что-то. Психология такая психология.
Отыгрывал обиду я, видимо, очень достоверно, так как Снейп-сенсей меня в тот же вторник перед ужином подловил и, заглядывая в глаза, сказал, что не смог выбить место и для меня. Я ответил, что это понял и просто подыграл. У него было такое выразительное лицо! Я себя прямо таким «Актёрищем» почувствовал. Но, видимо, сенсею было просто не по себе от всей этой круговерти вокруг меня, и он переживал.
И тоже очень кстати Алиса мне в тот же насыщенный событиями вторник, неделю назад, сказала, что была на разговоре у Хигэканэ. Тот своими намёками и речами как бы подталкивал её больше со мной общаться. Мол, типа я сиротка. Ко взрослым тянусь, а она теперь мою маму напоминает со своим цветом волос. А Алиса и Лили Эванс вместе на Гриффиндоре учились. За одно правое дело пострадали. Нехорошо ребёнка без присмотра оставлять. Прямых указаний как бы не дал, но… Мягко так прощупал почву на предмет того, что Невилл и Гарри общаются, но вот Малфой из семьи, которые слишком помешаны на чистокровности. Хигэканэ высказал опасения, как бы у Драко не было конфликта с магглорождённой подругой Гарри и Невилла — Гермионой, мол, умная и старательная девочка, тем более Невилл увлёкся маггловедением. Вплоть до того, что начал втирать Алисе, что Гермиона могла бы быть неплохой партией для её сына! И всё это как бы между прочим, высказывая варианты, опасения, напоминания о былых временах и предстоящих трудных испытаниях. Самое главное, что он сказал Алисе про некое Пророчество и напомнил, что её сын, как и Гарри, тоже под него подходит. И «кто знает, милая, кто знает»…
Их разговор, на котором Алиса строила из себя наивную дурочку, смотрящую в рот мудрого Светоча, я увидел в её воспоминаниях. Оказалось, что Волдеморт мог читать мысли и знает всякие ментальные штуки, типа как гендзюцу, которое накладывали разные Учиха, когда хотели чего-то рассказать и показать. При некотором умении и полном доверии и маги могут «проиграть» свои воспоминания прямо, так сказать, «из головы». Только эффект был не как от присутствия на месте событий в качестве наблюдателя, а как свои же воспоминания.
И опять я был в какой-то мере в восхищении. Если вырвать их разговор из контекста, то получалось, что Хигэканэ просто справляется об отношениях Алисы с Невиллом, немного вспоминает прошлое и мягко намекает, что неплохо было бы уделить чуток внимания и ребёнку бывших боевых товарищей, погибших на благо родины. Обычные человеческие забота и участие.
Он ещё и крёстного приплёл «ты же знаешь, милая, Сириус всегда был несколько… безответственным. Джеймс Поттер сделал его крёстным и опекуном мальчика, а тот не совсем справился со своими обязанностями. Сама знаешь, попал в тюрьму по глупости, а сейчас вообще — уехал в Финляндию. Не хочу тебя огорчать, но ходят какие-то слухи, что Сириус забрал все деньги Гарри на свою поездку. Сказал, что будет учиться, но… мы не знаем, так ли это. Сам я не разбирался в этом вопросе, сама понимаешь, столько дел, но Минерва отправляла ему несколько сов по делам школы, он же преподавал ЗОТИ в прошлом году, но они вернулись с письмами обратно. Гарри ещё такой молодой и доверчивый, ему необходим взрослый человек рядом, который бы не дал его в обиду».
Так послушаешь и подумаешь, да, подозрительный крёстный, бедный запуганный обманутый в лучших чувствах несчастный ребёнок, которого надо срочно спасать!
А для меня — наивного и запутавшегося — на почве отказа профессора Снейпа, при том, что Алиса мне как бы чужая тётенька, очень даже всё могло сработать. Фон и контраст. Да и будь Алиса простой женщиной, тоже бы прониклась судьбой сиротинки. Вроде Хигэканэ ничего конкретного не сказал, но у меня от его слов глаза защипало, так стало этого Гарри, про которого говорили, жалко.
Алиса, конечно, пообещала нашему заботливому директору больше со мной общаться. И, в принципе, у нас и без договорённостей и одобрений Хигэканэ это бы всё равно получалось в достатке, так как я ещё девятого сентября был объявлен официальным помощником в двух кружках: по самообороне и по воздушной акробатике. Драко тоже был приписан к обоим. Это был отличный повод, и мы периодически собирались, чтобы обсудить всякие занятия, упражнения, трюки и чему будем учить — и все вместе с Невиллом, и я один.
Девчонки почти повально стали ходить в «Красный локон» — они даже как-то там разделили дни по возрастам из-за того, что желающих много оказалось. Учились всяким женским примочкам, рассекали по школе с причёсками, и утром в гостиной был мини-филиал этого женского клуба, так как даже старшекурсницы стали разные плетения волос мелким делать и друг другу. Кто-то, у кого стрижка была короткой, смотрели и учились, или сами плели. Кстати, на эти встречи ходил Невилл и тоже пытался научиться косички фигурно заплетать, но до настоящих волос его не допускали, и он просто зарисовывал схемы плетений и последовательность в специальную тетрадь, которую купил в Хогсмиде.
Возвращаясь к воскресенью: сюрприз для Гермионы удался. Мы заставили её поверить, что про её праздник все забыли, а потом завели в паб «Три метлы», в котором хозяйка накрыла большой стол и даже уголок украсила всякими осенними листиками, которые периодически в бабочек превращались. Мы хором гаркнули поздравления, спели песню и сели праздновать. У Грейнджер даже глаза увлажнились, словно зареветь хотела. Я сразу шепнул растерявшейся Гермионе, что это наш ей подарок, и мы за всё заплатили, а то мне показалось, что она подумала, что не сможет рассчитаться за стол с хозяйкой. Всё же сладости в Хогсмиде были дороже, чем в магическом квартале Лондона, да и кафе на то и кафе. Та же кружка сливочного пива стоила два сикля*, она, конечно, большая, многие на двоих берут такую. Раз в неделю можно побаловаться, но вообще-то дороговато.
Впрочем, хозяйка для нас расстаралась, торт был просто объедение и хорошо пошёл со сливочным пивом, ещё были пирожные и сладости.