— А ты что молчишь? — подозрительно осведомилась девушка, втягивая носом воздух.
— Футболки считаю. — с совершенно невинным видом ответила полячка. — Ты, может, тоже приступишь уже?
Алина заглянула в абсолютно чистый лист, и хватила большой глоток из банки.
— Смотрю, много насчитала. О! Виски. Отлично. Это то, что мне сейчас надо.
— А что случилось?
— Мой грек не уехал!
— Это я уже и так поняла и, кстати, я его сегодня видела днем.
— Вот именно. Его все видели, только я, как идиотка ничего не знаю.
— Так это же хорошо? Разве нет? Тебе же он так нравился!
Алина с отчаянием во взгляде посмотрела на коллегу и отпила еще из банки:
— Нравится! Только я же не знала, что он остается!
— И что?
— И то…
— Значит, мы товарищи по несчастью. Я переспала с Марком, барменом. Вчера. Потому что Роберт сказал, что он не сможет вернуться, что он устал от кораблей. А сегодня он написал, что ищет билет, любит и жить без меня не может. Что я ему скажу?!
— Ничего! Хватит! Сами не мычат, не телятся, а мы потом виноваты.
— Думаешь?
— Уверена!
На самом деле, конечно, девушка не была так уж уверена в своих словах, но кое-что в ее словах, все-таки, походило на правду. Из общения с греком она поняла, что молодой человек всегда и все знает лучше нее, и доверяет тоже, похоже, только себе самому. Он не захотел говорить ей о своих планах, и вот он — результат. Может, не стоило, конечно, забывать о нем вот так сразу, но ведь Йорго не дал Алине ни малейшей надежды на продолжение отношений, на то, что они вообще когда-либо еще увидятся. Но вот как относиться к его словам «остался из-за тебя»?
— Горазд после драки кулаками махать. До этого так кишка тонка сказать была. Какие же вы все мужики ссыкуны! Что Рыжий, что ты! Ждете до последнего. А потом уже слишком поздно…
— Что? — не поняла Оливия, целиком в своих горестных думах.
— Да так. — неопределенно ответила та.
Нет, если подумать хорошо, она была очень рада, что он снова был тут рядом, снова можно было открывать дверь его ключом, выгибать шею под поцелуями, и просто чувствовать себя защищенной. Это чувство она испытывала далеко не с каждым. Все это замечательно, но это никак не повлияло на мысли девушки о Бене. Его она тоже бросать не собиралась, да и был ли в том смысл, когда певца на борту не будет уже через пару дней. Алина задумалась, каким же разными были два ее молодых человека: упрямый и уверенный в себе грек, и романтический и веселый американский певец. Они совсем не вязались между собой. Черное и белое.
— Давай считать эти чертовы тряпки.
Оливия закатила глаза к потолку:
— Боже! Что же мне делать с Робертом?
— В сортир на гвоздик повесь. — Алина мрачно рванула на себя пачку футболок, застрявших в куче других таких же. — Пусть сначала хоть что-то сделает, а потом будешь думать. Чтоб они все провалились!
На следующий день настроение у нее исправилось. В аутсайд Шон никого не отпустил, заставив сидеть на складах и в магазинах за подсчетами, так что Валенсию персонал гифт-шопа не увидел даже с палубы, но девушку как-то не расстроилась. Откровенно говоря, ей это было только на руку, не надо было решать, с кем отправляться на прогулку. Да и избегать грека тоже получалось намного лучше. День пролетел незаметно, а ночью, сразу после работы, даже отпросившись пораньше, девушка отправилась на долгожданное событие.
Алина устроилась в первом ряду, но все же с края, так чтобы и никому не мешать, но и видеть все, до мельчайшей детали. Она немного робела от всей серьезности происходящего, от того, что все были в смокингах и галстуках. Сцена была освещена зелеными и желтыми софитами, а Кевон суетился на сцене, подключая колонки и провода, остальные тоже настраивали свои инструменты. Все было совсем настоящим, и не похожим ни на что, что ей раньше приходилось видеть. Здесь все хоть и были молодыми, но работа и творчество было абсолютно не детским, а серьезным и для нее просто завораживающим. У девушки сладко замирало сердце от красоты пустого театра, от того, что именно ее парень находился сейчас на сцене в самом центре событий и от того, что сама она оказалась причастной к такому священнодействию.
Сидя здесь, в первом ряду, она не помнила, да и не хотела помнить ни о чем кроме Бена. Двойственность ситуации ее смущала, лгать она ненавидела, и даже сейчас предприняла честную попытку позвать второго молодого человека с собой в театр. Зная процентов на девяносто, что тот откажется, такого ушата призрения даже она не ожидала. Грек отказался в таком тоне, что его возмущение буквально можно было потрогать. Алина вздохнула с облегчением, пожала плечами и теперь со спокойной душой могла наслаждаться.