— Да, в баскете трудно хорошо выглядеть. — вздохнула Алина, одеваясь. В животе тем временем снова заурчало. К тому же после выпитого вчера алкоголя, с утра ее мучила дикая жажда. — и в месс!
В столовой совсем никого не было и завтрака как такого тоже, ну в принципе и не стоило набивать себе живот перед тренировкой, решила девушка. Оставалось только захватить мячик из кабины, и она уже прямо предвкушала отличную игру и всеобщее восхищение, но ее сладкие мысли были нарушены весьма прозаичным способом:
— Твою мать!
Алина закрывая дверь каюты, и пытаясь удержать в другой руке оранжевый кожаный мячик, в недоумении оглянулась. Говорили по-английски. На входе в лондри стоял Джош и в такой же оторопи оглядывал девушку.
— Твою мать! — только и мог выговорить он при взгляде на ее баскетбольные кроссовки и майку. — Твою мать!
Барабанщик выглядел так, словно секунду назад вылез из постели. Растрепанный, с опухшими после вчерашних излияний, красными глазами, в мятой майке и с кучей грязного белья в руках, увенчанной коробкой стирального порошка. Алина уперла руки в боки и окинула его с ног до головы презрительным взглядом. Правда, презрительного не получилось, потому что, без пяти минут баскетболистка не выдержала и расхохоталась. Насмеявшись вволю, она погрозила музыканту пальцем
— Еще раз скажешь про мою мать, сделаю что-нибудь нехорошее.
— Ну, ничего себе. — покрутил он головой. — А что еще сказать?!
— А ты что, думал, что я шучу про игру?
— Я вообще не думал, что ты умеешь играть.
Алина прищурила глаза.
— Ах, так? Ну, хорошо же. Сейчас мы посмотрим, кто умеет играть, а кто нет. У тебя есть три минуты, чтобы закинуть белье в стирку и три минуты, нет, пожалуй, двух хватит, чтобы переодеться. И я жду тебе на четырнадцатом деке. — она повернулась и зашагала по коридору, улыбаясь так, что казалось, солнечные зайчики разлетались в разные стороны.
Джош открыл рот, что запротестовать, но из глубины коридора донесся звонкий смех:
— И ни слова больше. Время пошло.
Барабанщик закрыл рот и кинулся в прачечную.
Играть он совсем не умел, но Алину, почему то, это особо не смутило. Ей вообще с этим музыкантом было очень легко и приятно, ощущение словно, встретила очень близкого и старого друга после долгого отсутствия, которое не изменило ни одного из них. Девушка не задумывалась о природе своих чувств, она просто отнимала мячик и скакала юлой вокруг него.
— Ну, попробуй, отбери. Давай-давай, лентяй! Кому-то явно надо сбросить вес.
Это была только малая часть того, что услышал Джош в свой адрес, но он почему-то не обижался. Глядя на стройную девушку, сновавшую туда-сюда по площадке и явно наслаждавшуюся движением, он словно набирался живительной энергии. Все вокруг становилось простым и понятным, не хотелось ни о чем думать, поддаваться депрессии или искать смысл жизни, весь мир сконцентрировался и вращался вокруг нее и оранжевого мяча, отчего Джошу хотелось просто улыбаться.
— Мазила, кидай еще, — она подняла мячик с резинового упругого пола и бросила музыканту на трехочковую линию.
— Ах, ты русская звезда баскетбола, ну смотри! — он размахнулся и послал мяч в корзину. И торжествующе завопил — Ага! Видишь! Леди и джентльмены, прошу приветствовать, впервые на площадке восходящая звезда Лос-Анджелес Лейкерс — Джошуа Сэмюэлс!
— Ха-ха. Восходящая звезда, — Алина снова убежала в дальний конец за мячом, — а кидаешь то из-под юбки, — донеслось оттуда.
Джош повернулся и прикрыл глаза рукой, солнце палило беспощадно, хоть и был уже октябрь месяц.
— Как это из-под юбки?
— А вот так, — она встала и изобразила мяч, вытаскиваемый из-под изображаемой юбки. — Так девчонки бросают.
— Как ты что ли?
— Я как раз так не бросаю, а вот ты — да!
Он тем временем еще раз промахнулся и вдруг неожиданно посмотрел на нее:
— А ты в Бога веришь?
Она с кряхтением разогнулась под кольцом и удивленно ответила:
— Ну, верю. А что?
— Просто захотелось узнать.
— По-моему, просто такие вещи не спрашивают. — она задумалась, засмотревшись на кольцо, сквозь сетку которого было видно голубое небо. Становилось жарко. — Я, наверное, верующий человек, но не религиозный.
— Я понимаю.
— Правда? — усмехнулась она, и мяч снова оказался в корзине.
Теперь уже музыкант поднял его с пола и отдал пас.
— Правда.
— А ты в тюрьме была когда-нибудь?