— Je vais venir te chercher, ne t’inquiète pas, mon petit bébé adoré, je te quitterai jamais. On va voir papa bientôt! — еле слышно прошептала она и добавила уже по-русски, — Все будет хорошо. Все будет хорошо.
— Это ты к чему?
Рыжий расслышал только последние слова, но Алина не потрудилась объяснить, молча, разбежалась и нырнула, подняв над водой тучу серебристых мелких брызг.
Наутро она поднялась раньше всех, хотя было уже 9 утра. Вода была только во дворе, и чтобы почистить зубы и умыться, нужно было выйти на улицу. Солнце было уже высоко, но от росы ногам было холодно. Урикан недовольно фыркал, обнюхивая серебристые капли, повисшие на листьях малины. Алина ласково усмехнулась и потрепала его по загривку. На этот раз он даже не дулся за то, что его на неделю оставили на даче с тетей Аней, Сашкиной мамой. Кто бы мог подумать, но эта собака умудрялась напустить на себя обиженный вид и не обращать никакого внимания на того, кто к нему обращался. В основном так бывало, если Алина оставляла его с кем-нибудь и уезжала, но в этот раз ему видимо понравилось. Тетя Аня сказала, что он даже начал самостоятельно заходить в воду, тогда как хозяйка каждый раз затаскивала его чуть ли не за шиворот, а тут сам… Удивлению Алины не было придела. Да и вообще, кажется, он стал намного спокойнее и физически выглядел отлично. Она со вздохом подумала, что Урикан совсем не скучал тут, но, наверное, это и к лучшему, ведь скоро им придется разлучиться на несколько долгих месяцев. Алина с удовольствием оглядела его лоснящуюся короткую шерсть и мускулистое тело, которое за неделю казалось постройневшим.
— Урик. — тихонько позвала она пса, тот отвлекся от чего-то интересного в траве, и вопросительно посмотрел на обожаемую хозяйку. Любили они друг друга безмерно, непонятно даже кто кого больше. Алина направилась к малиннику на второй половине участка, и пес потрусил за ней. Он никогда не отходил от Алины дальше нескольких метров за все то время, что жил у нее. Эту историю можно было с полным правом назвать любовью с первого взгляда.
Он стал подарком на ее день рождения, первый который они проводили вместе. Алина безумно хотела кошку, о чем сообщала Дамиану при каждом удобном случае, и в утро, когда ей исполнилось двадцать три, она развернула подарочную обертку и восхищенно вскрикнула, хотя и выглядел подарок несколько странно, картонная коробка с кошачьим кормом. Но это могло означать только одно.
— Одевайся, мы едем выбирать твоего котенка!
Алина не заставила себя упрашивать, и через час на их маленьком скутере они оказались в приюте для домашних животных города Женвилье, кстати, местом рождения Дамиана. Выглядело это заведение тоскливо — серые бетонные стены с колючей проволокой на верху, как будто тюрьма строгого режима. За высокими воротами сновали мрачные работники в резиновых сапогах со швабрами и шлангами, и единственное, что оттеняло невеселую картину — радостный детский смех, уже счастливых обладателей домашних питомцев. Правда, не обходилось тут и без слез, когда чей-то родитель не пожелал забрать больше одного животного или справедливо объяснял зареванному чаду, что собака размером с маленького пони не поместится в их городской квартире.
В кошачий отдел стояла огромная очередь, что и понятно, ведь было воскресенье и к тому же конец лета, время школьных каникул. Они пристроились в самом конце, с одной стороны девушку порадовал такой интерес французов к брошенным домашним животным, с другой Алина начала беспокоится — хватит ли и на них живого товара, ведь народу было не мало. Гавканье, лай и визг не прекращались не на секунду, и от всего этого девушка пришла в легкое замешательство, а Дамиан, который чувствовал себя всюду и везде в своей тарелке, весело улыбнулся и посмотрел на подругу:
— Может, пойдем пока собак посмотрим?
— Мы за кошкой приехали, как ты помнишь. — недовольно произнесла Алина. Стоять в такую жару в очереди с хнычущими детьми и разглагольствующими бабулями ей тоже не улыбалось. Девушка нерешительно повертела в руках шлем от скутера и вдруг решилась.
— Только посмотрим. — предупредила она.
Победно хмыкнув, Дамиан уже заторопился к вольерам, он обожал собак и дома, в Венесуэлле у него раньше жило две лайки, но сейчас осталась одна Кенни, старшая, ее сына еще в Штатах сбила машина, о чем горевала вся семья. Он до сих пор с восхищением и сожалением описывал рост и силу мальчика. А на правом предплечье красовалась татуировка в виде головы волка, но был ли это волк или лайка, сказать было трудно, а сам он, если и знал, то не говорил, не любил показывать свои чувства.
В каждой клетке было по несколько обитателей, которых отбирали по размеру, чтоб если уж чего не поделили, ущерб был минимальным. Маленьких собак держали по четверо-пятеро, больших по одному или двое. Лохматые, короткошерстные, коричневые, белые, серые и пятнистые спины прямо подпрыгивали при появлении посетителей. Розовые, бордовые, малиновые языки пытались просунуться между ячейками железной сетки, но где-то и зубы клацали в надежде отомстить нерадивым людям, за то, что предали и оставили, за потерю и свободы и хозяев, всего самого дорогого, что только может быть у домашней собаки.
Желтые, карие, черные и даже голубые глаза смотрели отовсюду с надеждой, ненавистью, безразличием, отчаянием или просто счастливым щенячьим восторгом, оттого, что никто не обижает и есть чей-то теплый бок рядом. Одни собаки понуро сидели в своей временной тюрьме, а другие не могли усидеть на месте в этом маленьком, выделенным на жизнь, пространстве, едва ли не бегая по стенкам камеры в ожидании того, когда же, наконец, придет «Его Человек», погладит, накормит и заберет с собой отчаявшееся одинокое существо. Алина остановилась у клетки с высокой непонятной дворнягой с лохматой челкой и мокрым носом, которым он, поскуливая, тыкался, ей в руки.
— Ну, что ты маленький? — у Алины дрогнуло что-то в душе. Столько живых существ находилось вокруг, столько маленьких сердец билось в поиске и надежде.
— С ума сойти. Тут и доберманы, и ротвейлеры, и пудели, и все что хочешь! — подошел Дамиан, — жалко лаек не видать.
— Хм… — неопределенно хмыкнула Алина, смущенно и радостно глядя на лохматого щенка. Собак она недолюбливала за слюнявое и сентиментальное обожание хозяина несмотря ни на что и не сомневалась ни на секунду, что кошки в данной ситуации в соседнем здании ведут себя по-другому. Эти самодовольные и независимые существа быстро превращают в свою собственность любую подвернувшуюся им территорию. Девушка была уверена, что тигры в миниатюре сейчас смотрят на пришедших людей, как на незваных гостей, невозмутимо поворачиваясь к ним спиной, и так же невозмутимо продолжают свой туалет, словно никого не желая замечать, в тоже время пристально следя за любым передвижением, как генерал на поле боя.
Но, несмотря на такое мировоззрение, щенок начинал определенно ей нравиться. Дамиан пошел дальше вдоль рядом и вдруг, остановился, присвистнув.
— Гляди-ка, твоя любимая порода.
Надо сказать, что бультерьер был любимой породой Алины чисто теоретически, практически же она ни разу в жизни не имела с ними дела, хотя всем и каждому заявляла, что если уж и стоит брать себе собаку, то исключительно этой известной английской породы. А корни такой любви уходили в ее детство, когда девочки десяти лет от роду бабушка читала на ночь рассказы Сетон-Томпсона, среди которых был всем известный «Снап». Хлюпая носом после печального финала, ребенок раз и навсегда решил, что, когда вырастет, заведет себе дом на берегу моря, а море было обязательным условием, и семью, то ей непременно нужен будет такой же храбрый и красивый пес, как описан в рассказе. С возрастом желание, как ни странно, не пропало, а лишь утвердилось, и дело было только за домом на море и семьей, а выбор собаки сделан был давно и навечно.
Так что, услышав эти слова, девушка подскочила на месте и в следующую секунду уже восхищенно рассматривала молодого, тигрового окраса, представителя семейства бультерьеров, который, кстати сказать, не то, что не пошевелился от ее восторженного вопля, но и вообще никак не прореагировал на приход уже не первых за сегодня посетителей.
— Ну и махина. — присвистнул Дамиан, оглядывая резко очерченные мышцы на задних лапах.
— Сам ты махина, — обиделась за собаку Алина и убежденно заявила — он очень элегантный.
— Особенно зубы элегантные, — кивнул ее парень, — полный набор. Как у крокодила прямо! Этакая элегантная машина для убийств.
— Ну, какая это тебе машина?! Он же бедненький потерялся, а ты его обзываешь. Смотри, какой у него несчастный вид. Не бойся, малыш… — с этими словами девушка плюхнулась на колени перед решеткой и просунула пальцы, погладив упругий коричневый бок. Предостерегающее шиканье молодого человека Алина пропустила мимо ушей.
Пес действительно был хорош. На вид ему можно было дать от силы года полтора. Короткая шерсть лоснилась в солнечном свете, белая полоса разделяла морду на манер переносицы у шлема, спускаясь к самому носу корчинево-черного цвета, а окрас вокруг глаз цветом напоминал тигра, попавшего в шоколад. Зубы, в остроте которых сомневаться не приходилось, сугробами тонули в молочно-розовой пасти. Белая полоса уходила на загривок и опоясывала шею на манер щегольского шарфа, лапы могли похвастаться такими же белыми носочками, да и кончик хвоста имел идентичный оттенок. Хвост, надо сказать, не подумал дрогнуть и в подобии приветствия, которым у всех нормальных собак принято выражать свою радость от близости человека.