От пришедшего понимания стало еще хуже, но слез не было. Что-то ломалось в душе, что-то, чему теперь нужно было срастаться заново, что-то чему ей заново предстояло учиться. Да получиться ли? Алина не знала, но и времени думать сейчас у нее не было. Если уж ему суждено ее покинуть, как бы пафосно это не звучало, она решила насладиться каждой секундой пребывания с этим странным воплощением дикости, свободы и смелости. Девушка дернула дверцу шкафа и начала лихорадочно перерывать одежду.
— Вот это подойдет. — с этими словами она вытащила розовую кофточку, в которой когда то гуляла с Марком, и джинсы. Она одним махом сорвала с себя форму и тут на нее накатила волна удушливого стыда и раскаяния. Припомнились подробности ночи с Грантом, от которых ей захотелось убежать так далеко, чтоб никто никогда не нашел. Девушка неслышно застонала, и запустив ладони в гриву распущенных волос, опустилась на стул.
— Господи, прости меня. Сбереги его, пожалуйста. Пусть у него все наладится. Господи, ну не дай всему так закончится. Я ему помогу. Я… — и тут на нее нахлынула горькая реальность.
Помогу? Ты уже попыталась. У тебя был шанс все исправить, спасти, помочь кому-то достойному, заблудившемуся. Помнишь, как ты плакала в жилетку Сашке, когда тебе было плохо, как до трех ночи мучила вопросами Валентина, как часами молча сидела с Ленкой. Тебя всегда поддерживали, любили, холили и лелеяли, а ты? Ничего лучше не нашла сказать, как послать его куда подальше? То была лишь часть из выводов, которые Алина сделала в одну секунду. Девушку замучила совесть, но это только подхлестнуло ее. Она словно пробуждалась от долгого сна.
— Черт бы все побрал! — громко и размеренно произнесла она, оделась, прицепила ключ и уже меньше, чем через минуту она стояла перед его дверью.
Вокруг никого не было, все куда-то подевались. Алина несколько секунд собиралась с духом и наконец, постучала, в голове, заранее, заготовив извинения, зная, впрочем, что так их и не выговорит. Они чуть-чуть подождала, но никто не отзывался. Алина постучала еще раз на всякий случай, но она догадывалась, где он может быть.
На лестнице ей на глаза попался Кевон все еще в форменной одежде.
— Ну, ты чего? — участливо поинтересовался он. — Так сильно расстроилась?
Алина не стала отвечать, а просто сделала то, в чем так сильно нуждалась, подошла и спрятала голову на груди у чернокожего режиссера.
— Ну-у — протянул он, с готовностью ее обнимая. То, что произошло с ними несколько недель назад, уже, казалось, все забыли. И у каждого на душе было то, по сравнению с чем, неудавшееся любовь втроем, казалась глупым недоразумением. — Так дело не пойдет. Нельзя так раскисать.
— Кевон…
— Что, малышка?
— Мне страшно. — и это было правдой.
— Глупенькая. Все будет хорошо. Слышишь меня? — уверенно сказал молодой человек. — он тебе так сильно нравится?
— Не знаю. — честно ответила девушка. — правда, не знаю. Я даже думать боюсь, а что если, правда, нравится?
— Если правда нравится, значит, вы обязательно встретитесь! Земной шар такой маленький. Смотри я с Тринидат, а ты из России, а мы вот стоим тут, посредине моря, не пойми в какой заднице. Так что, ничего нет невозможного.
Она немного отстранилась и благодарно заглянула ему в лицо. Он улыбнулся в тридцать два зубы и потрепал по голове, как щенка.
— Ну что? Получше стало? Пойдем, выпьем что-нибудь?
Она усмехнулась и кивнула, спохватившись только перед входом в бар:
— Ты же в форме еще! Тебе ж переодеться надо.
Он только рукой махнул и открыл дверь в бар.
— Леди вперед.
«Да уж, леди», — подумалось ей и тут же оглушило музыкой, сигаретным дымом и запахом алкоголя.
— Что пить будешь? — нагнулся он к ее уху.
— Как всегда. — здесь приходилось кричать, чтобы хоть что-то слышать. Она боялась и в то же время до смерти хотела увидеть Джоша, надеясь, что он тут.
Кевон протискивался к бару, а Алина вертела головой в разные стороны, но барабанщика нигде не было видно. Вместо него, она заметила Оливию.
— Ку.
— Ку.
Это выражение часто служило им вместо приветствия, и никто не удивлялся. Алина тоскливо посмотрела на подругу:
— Олив, представляешь, Джоша уволили.
Она, как ни странно не удивилась:
— Знаю, видела его. Свинство полнейшее.
— Слушай, а где ты его видела?
— У Кейт в каюте. Там сейчас все собрались.
Черт, как же ей это в голову не пришло?
— А они в бар потом собирались?
— Ему же нельзя. Ты что, не знаешь?
Девушке не хотелось показаться не в теме, но Оливии было не стыдно признаться, поэтому она просто сказала:
— Не понимаю. Почему нельзя? Он же всю жизнь ходил.
— Его уволили по причинам безопасности. Он же все-таки подрался с охранником. Засим он вообще до отъезда не имеет права покидать каюту. Он и у Кейт права быть не имеет, по идее.
— Тьфу, черт! Тогда я пошла.
— К нему?
Она горько усмехнулась:
— А что? Есть варианты?
— Помнится, у тебя еще был бойфренд. Хотя он тебе все прощает. Наверное, и на драммера не обидится.
— Тьфу. — опять плюнула девушка, — Я и забыла. Боже, дай мне силы…
Оливия сочувствующе покачала головой.
— Ладно. Неважно. Придумаю что-нибудь. Все, я побежала.
— Ну, давай, может, сегодня еще увидимся.
Алина бросила взгляд на часы, подаренные Йоргесом.
— Сегодня уже кончилось. — и пошла к выходу.
Но стоило ей развернуться, как она наткнулась никого-то высокого. Алина подняла глаза, готовая выругаться и вместо этого чуть не застонала. Прямо перед ней насмешливо улыбался человек, с которым она не так давно провела ночь. Сбежать было невозможно, и она попыталась изобразить подобие приветствия:
— Добрый вечер. Как дела?
— Отлично, а у тебя?
— Все хорошо. — она чувствовала себя полной идиоткой, но ничего не могла поделать.
— Ну, еще увидимся.
— Да — да. — а про себя пробормотала, — чтоб ты провалился!
Протолкавшись через филиппинцев, она поднималась по лестнице, чувствуя себя несчастной до глубины души. Не обращая ни на кого внимания, добрела до каюты Йоргеса и без стука открыла дверь.
— Я сегодня не приду. — дальше дверей она не пошла. — драммера уволили. Ему плохо и сегодня я побуду с ним. Завтра он уезжает. Он мой друг.
— Привет.
— Привет. — ответила Алина. Казалось, хуже чувствовать уже некуда, но оказалось, никогда не говори никогда.
— Ты опять занята, значит. Мило.
— Его уволили.
— Я знаю.
— Тогда не обижайся.
— Обижаться? На что? На то, что у тебя всегда есть люди, которые для тебя важнее меня? Какие уж тут обиды.
— Йоргес…
— Что?
— Не начинай, пожалуйста.
— Не буду. Все равно в этом нет никакого смысла. Зайти не хочешь?
— Я нужна ему.
— А ты не думаешь, что ты и мне нужна.
— Он завтра уезжает.
— И что?
— А ты остаешься. Поговорим попозже? Ладно? — она шагнула внутрь, чмокнула его в сжатые губы и тихо прикрыла за собой дверь.
Алина шла по коридору, по которому ходила столько раз и думала, почему жизнь стала из простой и приятной, вдруг превратилась в такую сложную и болезненную? Ее не сильно волновало количество мужчин вокруг, но ее волновали те, которые ее покидали один за другим. Не то, чтобы ей страшно было остаться одной, но Джош был тем человеком, которого она совсем не готова была вот так легко отпустить. Все так неожиданно и странно, думала она, проходя мимо своей каюты.
— Ты куда?
Она непонимающе оглянулась, из- за двери высунулась Тамарка.
— Куда пошла, спрашиваю?
— Том, Джоша уволили.
— Барабанщика? Да ты что?!
— Его завтра домой отсылают. Я у него сегодня буду.
— Вот блин… — она растерянно посмотрела на подругу. — Он заходил кстати. То-то я думаю, у него лицо было, как на поминках. А за что хоть?
Алина вопрос проигнорировала:
— Когда он заходил?
— Да только что. Сказал — будет у себя. Вот же черт…
— Даже хуже. Вообщем, меня сегодня не ждите. — бросила на ходу девушка.
— Куда тебе звонить-то?!
— Я будильник заведу.
Тамара посмотрела ей вслед и вздохнула.
— Ну и дела.
В который раз я здесь сегодня? В третий? В четвертый? — тяжело подумала Алина, поднимая руку, чтобы постучать. Но дверь, обитая пластиком, открылась, будто по мановению волшебной палочки. На пороге стоял Джош собственной персоной, и у Девушки сердце заколотилось так сильно, что ей показалось это слышно абсолютно всем.