'В сорок лет жизнь еще только начинается' - вдруг всплыла в мозгу у Алины фраза из старого русского кинофильма. Что ж, видимо так и есть, а больше подумать она ничего не успела, зал взорвался шквалом оваций.
- Ты слышала? - Алина в возбуждении задергала Наташку за рукав форменного пиджака.
Реакция подруги была попроще, несмотря на то, что даже серьезная Карла вышла из магазина послушать Шона:
- Тихо ты! Оторвешь сейчас рукав. Я уже месяц их слушаю.
Алина же была абсолютно очарована музыкой и тембром голосов, таких разных, но таки замечательно звучавших вместе. Она почти ничего не смыслила в музыке, но чувства подсказывали ей нечто иное, чем понимание.
- Боже, они такие все лапочки!- В полном восторге зашептала девушка на ухо рыжеволосой красавице.
- Ну да, ничего. Только, кажется, они все немного того.
- Чего?
- Нетрадиционной ориентации.
- Да какая на фиг разница. - Алине действительно было все равно. - Они так поют...
- Ну, поют вообще-то неплохо, я тоже с удовольствием слушаю. Особенно после Антона, который вечно скуку нагоняет.
Подруга согласно затрясла головой, не отрывая глаз от четверки, которая начала финальную песню.
- А тебе какой больше нравится? - поинтересовалась она и спохватилась, - ну я имею в виду, если б они не были голубыми?
- Хм... Если б не были? Ну, наверное вот тот с края, - она указала на того самого, с треугольным лицом, который пел о изменнице-девушке.
- Да ну. У него такой вид, как будто ему ковровую дорожку к самолету забыли расстелить.
Наташка прыснула.
- Есть немного. Этакая важная птица. Зато он симпатичный. И вообще люблю, когда мужчина за собой следит. А этот в костюме такой, в галстуке... - и она мечтательно улыбнулась. - Жаль только, что мальчиков любит.
- Слушай, а как здесь вообще к этому относятся? Ну ты понимаешь?
- Абсолютно спокойно, знаешь ли. Даже на вечеринках иногда целуются-обнимаются. Греки, правда, этого не любят, ну а остальные вообще и не замечают, тут и лесбиянки романы крутят. Вон наш супервайзер Никки тоже тут герлфренд имела. А та уехала через пару дней после меня, так она тут что-то начала пытаться, я еле ноги унесла.
Алина вытаращила глаза, позабыв даже про А-капелла:
- Никки - лесбиянка?! Да ты что?!
- Ну, по ней не так видно, как по танцорам, например, которые кроме как про кремчики-лосьончики между собой не разговаривают, но в крю-баре присмотрись, поймешь.
- Мама дорогая, куда это мы катимся? - Алина растерянно смотрела на невозмутимую Наташку и отказывалась верить собственным ушам. - А она, что и правда, к тебе приставала?
Наташка захлопала в ладоши, потому что мальчики закончили петь и уже раскланивались со зрителями. Алина тоже машинально начала поправлять золотые украшения на столе, но от темы девочки так и не ушли.
- Она, конечно, не приставала в прямом смысле слова, руки не распускала, она же офицер, в конце концов, но ясно дала понять, что я ей нравлюсь, и она была бы не против продолжить знакомство. Кстати я бы на твоем месте тоже б поостереглась.
- Что?! А я-то тут причем?!
- А при том. Нечего было с Марлин целоваться. Они же с Шоном дружат, вот расскажет он Никки, что ты по этой части и будешь потом от нее спасаться...
- Мамочки... - задохнулась Алина, с ужасом вспоминая ее первую греческую вечеринку. - я же совсем не по этой, она сама ко мне подошла, это просто шутка была. - запротестовала девушка, но тут клиенты начали проявлять недюжий интерес к янтарю, так как больше рассматривать все равно было нечего, и пришлось возвращаться к работе, хотя дурные предчувствия не покидали ее до конца рабочего дня.
Продолжая присматриваться к пассажирам, остававшимся для нее все еще новым и непонятным, девушка пыталась составить свое мнение о тех, кто проводил свое время на Сенчюри. Возраст людей в массе превосходил пятьдесят пять, и это было в среднем, потому как очень многим из них было уже по семьдесят и более. В основном это были семейные пары, видимо, находящиеся в браке не первую двадцатку лет. Случались бабушки с детьми и внуками или такие перлы, как шестидесятилетний мужчина с девушкой лет слегка за двадцать, обязательно с силиконовыми вставками в нужных местах и длинными блондинистыми волосами. А еще достаточное количество смешанных пар, где женщина явно принадлежала к одной из азиатских стран, будь то Япония, Филиппины или Китай, а сильный пол - банальный американец.
Ничего особенного в жителях Северной Америки, с которыми раньше Алине как-то не доводилось общаться, она не обнаружила за исключением, пожалуй, безупречно хороших манер, которые мужчины старательно демонстрировали и пожалуй показной глупости женщин, у которых иных тем для разговора, кроме как на какой этаж пойти обедать сегодня, сколько платьев она взяла с собой или какую покупку сегодня сделала, просто не существовало. Со стороны это выглядело немного грустно, тем более что даже судя по книгам выводы напрашивались неутешительные: слабый пол предпочитал, как всегда и везде, впрочем, женские романы и современные детективы, перемежая их за редким исключением Паэло Коэльо, а их спутники зачитывались 'Историей второй мировой войны', 'Культурой вин Средиземноморья' и 'Лучшими партиями в покер', последнее, может и не содержало в себе историческую справку, но уж, по крайней мере, было чем-то интересным.
Европейцев на корабле было совсем не много, от русских девушка просто шарахалась, как от чумы, зато выходцы из Латинской Америки доводили ее до изнеможения простотой и непосредственностью общения.
То, что им беспрестанно приходилось мерить футболки, шляпы и ювелирные украшения для дочек-внучек-жен, было еще цветочками, а то, что никто из туристов не говорил на английском, а никто из команды, что и следовало ожидать, на испанском, их вовсе не смущало, зато девчонкам давало лишний повод для хохм. Сначала они пытались объясняться на общеизвестном языке, но скоро оставили эту затею, показывая размер на пальцах, складывая их крестиком для экстра ларж. А потом и вовсе освоили с десяток слов и вовсю ими оперировали, смешивая порой английский с испанским, русский с французским, что особо никого не смущало. Даже Ким сдалась сегодня утром, чему Алина самолично стала свидетелем.
- Мира! Мира! Мария! - орала почтенная матрона в салатовом огромном балахоне своей подруге, переворошившей все через три стола от нее. - Ке линдо!
Вторая матрона, с которой возилась Наташа, отличавшаяся от первой только цветом платья, которое было для разнообразия, убийственно малиновым, взглянув на демонстрируемое, захлопала в восторге в ладоши. Наташа же проследив за ней взглядом, чуть не села, прямо там, где стояла. На грозную властительницу гифт-шипа поверх ее обычного черного костюма дама натянула серебряную плиссированную юбочку и теперь накидывала фиолетовый шарф пассажирка, не переставая тараторить:
- Ке линдо. Но. Муй гранде. Теньго покито?
На Ким было страшно смотреть: цвет лица менялся от бордового до мертвенно бледного и обратно.
- Вы говорите по-английски? - но не тут-то было.
- Но инглес, но. Еспаньол? Аблар еспаньол? Мария, мария! Мира. Муй гранде пор Долорес. Теньго покито?
Ким беспомощно оглядывалась в поисках хоть кого-то, кто бы мог понять, что от нее хотят, но юбочка стесняла ее движения, а две латинских дамы входили все в больший раж, пытаясь прикинуть, какой платок больше подойдет по цвету к юбочке. Постепенно менеджерша стала походить на декорацию к фильму ужасов про мумий.
- Мадам, я вас не понимаю. Давайте я позову вам своего ассистента.
-Но инглес, Еспаньол. Еспаньол. - доброжелательно улыбалась матрона, накидывая очередной платок.
Наташа, уже не сдерживаясь, зажав рот, полезла под стол.
Постепенно весь гифт-шоп стал наблюдать за происходящим, подталкивая друг друга локтями и пытаясь не ржать в голос.