Каким бы диким это не казалось, но для крю корабельная жизнь была частенько борьбой за выживание, если не в физическом смысле, то в моральном на сто процентов. Быть оторванным от семьи и друзей, от обычной, так сказать, среды обитания, разговаривать двадцать четыре часа в сутки на чужом тебе языке, выполнять порой неинтересную и нудную работу на жаре или наоборот где-то на складе, почти не имея свободного времени, и жить с посторонним человеком бок о бок шесть месяцев. Алине еще очень повезло с департаментом, гифт-шоп был практически самой легкой и непыльной работой на борту. У продавцов было время ходить в аут, право посещать рестораны на борту, носить вечерние платья на формуле найт, и в целом вести довольно свободный образ жизни. Все это не в пример, скажем, хаузкиперам, работающим с девяти до девяти, имея половинку выходного дня раз в круиз. О ресторанах и барах, речи естественно не шло, у них не было на это ни права, ни времени, да и свободных денег тем более.
Жизнь на корабле не была легкой, у всех были свои заботы, и выживали здесь только сильные люди, те для которых самоубийство не было решением проблем, но и даже поводом для разговоров. И жестокосердие тут было не причем, такова была реальность на борту. И несчастный случай не мог пошатнуть ее уставы. И удивляться тому, что на утро бармены заботились намного больше о том, что не хватало ананасового сока на новый круиз, чем о том, что произошло с телом, не приходилось даже в малой степени. На шипс лайф это никак не повлияло, только у пассажиров остался неприятный осадок, да у офицеров прибавилось бумажной работы, а на следующем круизе уже никто о происшествии и не вспоминал.
Для Алины новый круиз опять ознаменовался новыми знакомствами и новыми корабельными штучками, одним из которых стал для девушки трейнинг по безопасности, который были обязаны прослушать и уяснить для себя все вновь прибывшие члены экипажа. Так как девушка появилась на корабле с некоторой путаницей в документах, то и на данную лекцию ее записали позже. Первым ее чувством при посещении сего мероприятия стало большое сожаление, что ее имя и вовсе не затерялось среди прочих. Мало того, что вставать приходилось в половине восьмого, что у офицера грека был чудовищный акцент, так она к тому же настолько отвыкла от посещений такого рода мероприятий, что понять, о чем идет речь, было для нее выше всяких сил.
Держать глаза открытыми было уже для Алины сущим мучением, спать хотелось зверски. Если бы не Серж, который разбудил ее рано утром, она вообще бы не подняла голову от подушки. Лекция проходила в крю мессе, который на какое-то время стал аудиторией. Девушка постаралась забиться в самый дальний угол, чтобы хоть там ее оставили в покое, но увы, внешность ее к тому не располагала. Она и так была почти единственной особой женского пола среди официантов, электриков, техников, клинеров, вайперов, апрентисов и работников гарбидж рума, да еще и блондинкой, так что ее появление в зале сопровождалось поворотом голов практически всех присутствующих. Надо ли говорить, что такое внимание в несусветную рань невыспавшегося человека ничуть не радовало.
А хуже всего было то, что грек, от которого к тому же по неизвестным причинам страшно несло мокрой псиной, очень любил общаться, и самое страшное - шутить.
Алина даже не пыталась понять, о чем шла речь, прислонив гудящую голову к холодной металлической стенке столовой, она отключалась каждую секунду, безуспешно пытаясь держать голову в вертикальном положении. Голова же, несмотря на все усилия, периодически склонялась все ниже и ниже, и только шепелявый голос офицера вырывал девушку из сладкой дремы.
- Так. Ну, проверим как вы усвоили. - он радостно потер ладони. - сколько спасательных шлюпок помешается на Сенчюри?
Он ткнул пальцем в молоденького паренька азиатской внешности в клетчатом костюме уборщика. Алина воспользовалась паузой в скрипучем монологе и тут же провалилась в сон. Филиппинец, поняв, что от него что-то хотят, поднялся со своего места, одернув рубашку и вперив взор в пол.
- Так сколько?- приглашающе улыбнулся офицер. Белая рубашка, впрочем как и брюки, сидели на нем словно шкурка на ливерной колбасе - того и гляди, лопнет, а содержимое вылезет наружу.
Несчастный парень стоял истуканом, словно не понимая, о чем вообще идет речь. В зале зашипели на все лады подсказки, но реакции у стоящего они никак не вызывали. Зато вызвали, у офицера.