Выбрать главу

Зуб неугомонный влюбленный отвёз известному хиругу-микробиологу, специалисту по клонированию доктору Найку. Доктор выразил сомнение в возможности клонирования человека из костной ткани, но за определенной вознаграждение решился на эксперимент, не гарантируя стопроцентного результата. Однако, он уже получал клонов из отрезков волос, клеток прямой кишки, печени, из слюны, кое-что вылуплялось под мозолистой рукой врача и из естественных отправлений организма, и даже соплей.

Но зуб оказался ненастоящим, металло-керамическим. Доктор уже решил сообщить эту прискорбную весть заказчику, потому что, ну что хорошего может дать металло-керамика в человеческом отношении? Понятно, что ни хера хорошего! А вот плохого может. Представляете терминатора из такого зуба?! Наполовину такой, наполовину сякой, вот так любовничек! А док Найк был опытным и добрым доком и не хотел выводить в своей лаборатории монстров, тем более, что наука таких гитик еще не ведала, и эксперимент по воспризводству оклахомца едва на этом не завершился.

И не было бы никогда на свете наших героев, а может быть и Крохобор жил бы себе до сих пор где-нибудь счастливо, а не покрывался б инеем в городском морге. Но док Найк был и добрым, и внимательным доком. Он рассмотрел, что у основания искусственного зуба застыли две крохотные капельки крови знаменитого бойца. Их и решил врач использовать. А для уверенности стал выращивать организмы из обеих капель.

И вырастил.

Полтинный получил предмет своего обожания в двойном экземпляре. Тут-то казус и вышел. Пока клоны сидели в банках, заменяющих материнское чрево, Иван Исаевич успел свести шашни с танцовщицей кардебалета. Про неожиданную любовь свою - смелого бойца успел позабыть, просил, чтобы его больше не компроментировали дурацкой историей, а выкупать клонов наотрез отказывался.

Но доктор Найк был и добрым, и опытным, и очень решительным доктором. Как-то он появился в спальне Полтинного с весело блистающим скальпелем. Иван Исаевич как раз мило почивал в объятиях страстной шансонъетки, и проснулся оттого, что в паху его происходило нечто. А именно - добрый и решительный доктор очень ясно и обстоятельно объяснил, что если не получит немедленно всей причитающейся суммы за воспроизведенных им два роскошных образца мужской доблести, то в качестве компенсации забирает у клиента его доблесть и гордость, из коей собирается получить массу невоспитанных, скаредных, противных клоников, годных разве что сторожить помойки от крыс в вонючих кварталах самых мерзких ниггеров.

Наличных денег в нужном количестве у Крохобора не оказалось. Доктор не отставал и отпускать достоинства клиента до получения нужной суммы не собирался. Комичная парочка так и отправилась в ближайший банк - доктор со скальпелем и Крохобор, ведомый жесткой рукой за причинное место. А вокруг шрапнелина - танцовщица из кардебалета в одном исподнем увивается, тормошит Крохобора, в чувство приводит, когда от дюжего напряжения и от опасной близости остро заточенного металла его бросает то в жар, то в холод.

Клоны все это видели собственными глазами, их уже вполне разумных и соображающих в том самом возрасте, в каком безвременно почил невольный родитель, приготовили к торжественной сдаче заказчику. Добрый доктор Найк привил им чувство бесконечной любви, обожания, безумной преданности Ивану Исаевичу. Ведь док не знал, как дело обернется, и по традиционной американской привычке качественно выполнял заказ.

- А он нас так и не полюбил! - жаловались чуть ли не со слезами здоровенные парни капитану Смоковницыну.

Хозяин поначалу не просто игнорировал несчастных клонов, а откровенно их возненавидел. От любви до ненависти - не шаг, нет шага, поскольку и границы вовсе нет, где любовь, где ненавитсь, как разобраться, когда одно в другое втекает и обратно перетекает, не задерживаясь особо ни в первом, ни втором.

Несколько раз Полтинный пытался грохнуть молодцов. Но те вместе с внешней похожестью приобрели от отца и навыки рукопашного боя, так что убрать их оказалось делом не простым. Тем более, живо прочухав, что затеял их босс, клоны стали спать по очереди и вниманье, и чутье обострили. Пробовал их выгонять, выкидывал на улицу, но они, как наглые коты, непременно возвращались.

Парадокс заключался в том, что бросить насовсем своего патрона они не могли, так как по заложеннной в их генетический код программе они обязаны были любить и почитать Полтинного. Так они и жили, босс над ними издевался, а клоны терпели. Вычистить гены было уже невозможно.

Со временем Полтинному то ли надоело их ненавидеть, то ли привык к постоянному вниманию с их стороны, но он заключил с ними сделку - они всегда будут с ним рядом в качестве надежной защиты и охраны, но в личном смысле более не беспокоят, и по его желанию оставляют его, не споря, не возражая.

- Нас на баб он променял, - стонали бедные клоны. - А мы ничего, ничего не могли сделать.

Но самым страшным ударом для ребят стало то, что из-за них, по сути, распалась семья их любимца. Супруга узнала откуда-то об американской любовной истории муженька и не пожелала оставаться в одной квартире одновременно и с пидаром, как она говорила, и с блядуном. А двоих хлопцев, так и вовсе видеть не желала.

Путей для примерения найти не удалось. Полтинный со своей стороны то же полез в бочку, не стал долго препираться и вскоре сорвался в пээр, найдя себе работу в Янске. Невостребованные любовники последовали за ним.

- И с ним нам жизни не было, - продолжали печалится парни, - а без него так и вовсе на нескончаемую тоску обречены!

- Куда он отправился предыдущей ночью? - спросил Смоковницын, когда ребятки, утерев слезы и красные носы, более-менее успокоились.

Клоны посмотрели друг на друга.

- Не врать, - строго предупредил капитан, подумав, что парочка сговаривается между собой.

- Мы никогда не врём, - отвечали те, - не умеем, не обучены. А отъехал он к мадаме...

- Точнее!

- Точней не знаем. Он не докладывал нам, куда отправляется. Только если к мадаме, то нас, естественно, дома оставлял, а вот если по ресторациям то мог и с собой взять.

- То есть, - пытался понять все до конца Смоковницын, - вы думаете, что Иван Исаевич Полтинный имел встречу на берегу с некоей женщиной, только потому что не взял вас с собой?

- Не только, - сихронно отвели в сторону глаза клоны, похоже, что действительно врать они не умели, - ночью ему позвонили. Это была женщина.

- Кто? - сразу навострился Смоковницын.

- Неизвестно кто. Мы не слышали разговора. У него много здесь было женщин. Любая могла позвонить, - обиженным, похожим на тембр ослика Иа, тоном молвили клоны.

- И что из-за любой Полтинный мог сорваться с места в ночь-полночь?..

- Нет, не из-за каждой, конечно, но мог, - дружно закивали парни, - в том и дело, что мог! Он такой! И у него еще привычка была - непременно на интимную встречу надевать красные плавки...

Петр вспомнил, что на Крохоборе как раз и были красные плавки.

- Он считал, что в них более всего бабам нравится, - продолжали клоны, - а после, ну этого... - смущались охраники, - сексу, он нырять ездил всегда, вот дай ему непременно понырныривать где-нибудь, а особый смак находил в нырянии в прорубь. Кайф испытывал, верно, сумасшедший. И баню без холодного бассейна не переносил, только русскую и посещал, в сауны ни ногой. Один раз так на нас разозлился, что привели его в грелку финскую, и к тому же без бассейна, ой, как он кричал...

- Стоп! Стоп! - прервал Петр, - значит по-вашему выходит, что босс имел свидание, после которого полез в воду, охладиться так сказать...

- Да, да, да! - закивали клоны.

"Шурши по ля фам, - подумал про себя Петр, - похоже, что версия господина Арутюнова просто не выдерживает никакой критики!"