— Здравствуйте… Пришла посмотреть: может быть, вас тут медом кормят, что вы не сидите дома в такой мороз.
— Ну что ж, удачно день выбрала. Хорошо берет. Вот смотри, сколько поймал. — Федор Иванович раскрыл чемодан и показал улов.
— Подумайте, сколько на белом свете глупой рыбы водится… — натянуто засмеялась Алена Петровна.
— Ну нет, — пробасил генерал, — не говорите. Не такая уж она глупая. Про ее повадки целые тома написаны. Но день сегодня действительно удачный. Пожалуй, до вечера мы по полному чемодану наловим.
— Вы собираетесь ловить до самого вечера? В такой мороз?
— О, когда клюет, мороза не замечаешь, Алена Петровна! А вы хорошо сделали, что навестили нас: пойдете домой, захватите свеженькой рыбки, поджарите к нашему приходу. А мы по дороге зайдем в гастроном… Вы простите, что я сам напрашиваюсь к вам в гости…
— Что вы, что вы, Сергей Никифорович… Я буду очень рада.
Видно, снова подошла стая плотвы: у всех начало брать. Алена Петровна, очень смущенная оборотом дела, стояла и растерянно глядела по сторонам, словно проверяя, догадался ли кто, зачем она сюда пришла. Но все были заняты ловлей, и никто не обращал на нее внимания. А на самом деле и я, и Федор Иванович украдкой следили за ней.
Постепенно Алена Петровна успокоилась, и во взгляде у нее появилось какое-то снисходительное любопытство. А через полчаса я просто не узнавал своей соседки. Она переживала каждую поклевку.
Плотва брала так хорошо, что Федор Иванович ловил только на одну удочку — вторая лежала у соседней лунки.
— Что же ты эту не вытаскиваешь? Смотри, как пробка пляшет!.. — не выдержав, сказала Алена Петровна.
— С одной не управлюсь, Аленушка. А ты возьми и вытащи сама, — предложил Федор Иванович.
Алена Петровна замялась.
— Да, оборвется — ругать будешь…
— Тащи! Не оборвется!
Алена Петровна воровато оглянулась, не смотрит ли кто, наклонилась и взяла удочку… Мне кажется, что этот момент и следует считать поворотным во взглядах моей уважаемой соседки на рыбную ловлю.
Плотва попалась ей, как на грех, крупная. Алена Петровна засуетилась. Не зная, как перехватывать леску, она просто поднимала удочку над лункой. Ей пришлось привстать на носки, но рыба оставалась подо льдом.
— Федя, как ее вытащить? Помоги…
— Всякий вытаскивает по-своему. Я, например, вот так, — спокойно сказал Федор Иванович и показал, как надо выхватывать леску.
Алена Петровна взяла леску рукой и вытащила плотву в лунку. Вытащить рыбу на лед она побоялась, попыталась схватить ее рукой в воде и этим, конечно, помогла рыбе сойти.
— Вот видишь, видишь? Что теперь делать?
— Да что же теперь делать… Надевай мотыли — и лови другую.
— Что? Я буду надевать мотыля? Да я в жизни не прикоснусь к этой мерзости! — взвизгнула Алена Петровна.
Федор Иванович только плечами пожал и продолжал ловить.
Алена Петровна не знала, что ей делать. Несколько минут она стояла над лункой с леской в руке и гневно смотрела на мужа, точно он предложил ей взять в руки самую ядовитую змею. Потом она заметила, что на крючке остался кусочек мотыля, подумала немного и опустила его в воду.
Почти немедленно поплавок задергался. Алена Петровна схватила удочку и быстро начала перебирать леску. Вытащив рыбу, она отошла подальше от лунки и там сняла плотву с крючка. Она смотрела на нее с таким восторгом, точно рыбешка была совершенно необыкновенным явлением природы. В глазах Алены Петровны уже мелькали азартные искорки.
— Федечка, умоляю тебя, надень червячка…
— Нет, Аленушка, хочешь рыбалить — надевай сама. Вот мотыль, он не кусается и не такой противный, как ты говоришь. Посмотри, ведь это просто живые рубины…
Бедная Алена! Я с удовольствием бы помог ей, если бы не знал, что Федор Иванович нарочно заставляет ее взять мотыли. И она сдалась…
— Нет, Федор Иванович, не придется нам сегодня попробовать свежей рыбки, — сказал через час генерал. — Но зато нашего полку прибыло!
С тех пор появилась на льду «Азартная Алена». Ее многие знают, относятся к ней с большим уважением: она оказалась удивительно талантливым рыболовом. Вы часто теперь можете услышать такой разговор:
— Ну, как там, на Истринском водохранилище?
— Плохо. Ничего нет. И кружки гонял, и на спиннинг пробовал — одного щуренка только и взял…
— И Алена Петровна не поймала?
— Ну, что ты! Алена Петровна не в счет. Она с полной корзиной. А одну такую крокодилицу подцепила, что боялась, уцелеет ли спиннинг… Она что зимой, что летом — всегда с добычей… Талант!
* * *
Простите, на этом я должен закончить свой рассказ. Сейчас приходила Алена Петровна и сказала, что моя супруга уже вышла из магазина напротив и идет домой. А у меня-то удочки на столе разложены…
Валентина Потемкина
МУЖИЧОК-РЫБАЧОК
В этот день рассвет пробивался с трудом. В небе клубились, тяжело ворочались темные тучи. Взлохмаченная борода седого облака опустилась совсем низко, и осенний ветер гнал ее вдоль реки.
На воде было неуютно. Единственный рыболов встречал рассвет в лодке. Это была старая почерневшая плоскодонка, в которой хозяева обычно возили с лугов сено. Рыболов вытер руки о потертые ватные штаны и достал из брезентового мешка железные коробки. Он не обращал внимания ни на ветер, ни на тучи, грозящие дождем. Напротив, казалось, он даже испытывает удовольствие от резкой свежести утра. Поднявшись, встал во весь рост, расстегнул верхнюю пуговицу ватника, сдвинул на затылок старую ушанку, подставил ветру широкоскулое, загорелое лицо, улыбнулся и, с силой взмахнув удилищем, сделал первый заброс…
Вдали показалась машина.
Свернув с шоссе и проваливаясь то одним, то другим колесом в лужи, она пошла по проселку к реке.
— Некультурно у нас еще с дорогами, — сказал плотный мужчина в добротной кожаной куртке, брезгливо глядя на разлетающиеся вокруг грязные брызги.
— Некультурно, Василий Петрович, что и говорить! — согласился сидящий за рулем молодой человек и включил радио.
«Прости, небесное созданье, — послышался глубокий печальный голос, — что я нарушил твой покой…»
— Степанов поет, — уверенно сказал Василий Петрович и от удовольствия прикрыл глаза. — Не зря ему народного дали. Голосина!
— Сразу узнали?
— Степанова-то? Ну кто ж его не узнает! Осторожнее, Толя, смотри мосток-то… Издали ничего, а вблизи, оказывается, подгнил.
Машина медленно сползала на шаткие бревна.
Когда подъехали к реке, солнце уже проглянуло сквозь тучи белесым непропеченным блином. Река дышала холодом и напоминала Северное море — тяжелое, свинцовое, с тревожными клочковатыми волнами.
Толя вытащил из багажника резиновую лодку и принялся накачивать. А Василий Петрович, разминая затекшие ноги, грузно шагал по мокрому песку, прикидывал, где сейчас лучше должна брать щука, и покровительственно гудел:
Прости, небесное созданье,
Что я нарушил твой покой.
— Ну как, Толя?
— В порядке, Василий Петрович. Можно спускать на воду. Куда поедем?
— В том-то и вопрос, куда? Вон там какой-то мужичонко, по-моему, таскает рыбу. — Он указал на виднеющуюся плоскодонку. — Наверное, шельмец, знает места.
— Ваше оборудование… — Толя достал из машины и вынул из чехла блестящий лакированный спиннинг, вставил одно колено в другое, прикрепил катушку и подал Василию Петровичу. — Блесны не забыли?
— Блесны при мне, — ответил тот, похлопав себя по карману. — Я вот думаю: не заправиться ли нам перед началом?