Леночка пришла вовремя.
— А где Сережа? — спросила она подходя. — Знаете, а я на всякий случай все-таки захватила зонтик.
— Ну, значит, дождя не будет, — ответил Вася, — а Сергею, бедняге, сегодня все-таки играть пришлось.
— А разве не будет выступать этот… Меняев? Или — как его — Тебяев?
— Меняев-Тебяев. У него двойная фамилия, — мрачно поправил Вася. — Он, бедняга, радикулитом заболел. Нога, знаете.
Стадион, между тем, гудел, словно улей, как свежо и оригинально пишут авторы спортивных очерков. Казалось, что даже гипсовый дискобол вот-вот спрыгнет с пьедестала и тоже начнет проталкиваться к Восточной трибуне. Было шумно. Иногда, впрочем, удавалось расслышать голоса мощных репродукторов. Надо сказать, радиорепертуар был несколько однообразен. У входа на стадион радио меланхолично вспоминало: «Каким вином нас угощали!»
На ближних подступах к трибунам радиобас, переходя от слов к делу, предлагал: «Выпьем, ей-богу, еще…»
Зрители вели себя соответственно.
К удивлению Леночки, Вася неплохо ориентировался на стадионе. Они проникли на трибуны без особенных потерь.
Футболисты вскоре вышли на поле. Светло-зеленые майки «Знания», словно в салате, перемешались с белыми, как сметана, футболками команды «Удой». Судья тщетно пытался регулировать движение при помощи милицейского свистка.
Вратари метались в воротах, как сторожевые псы на привязи.
— А мы с вами, Вася, наверное, ничего не поймем здесь, — сказала Леночка.
— А, где уж тут понять, — подтвердил Вася, с ужасом наблюдая, как кто-то из «Знания» «срезал» мяч.
— Бить надо! — закричал вдруг он. — Сам же, сам, дура-лошадь!
— Что с вами, Васенька? — испуганно спросила Леночка и потянула вниз вскочившего спутника. — Вы заболели, да?
— Радикулит разыгрался, — механически пробормотал Василий и, усмиренный, уселся рядом с девушкой.
Но окончательно он успокоился только тогда, когда на щите с надписью «Знание — сила» появилась убедительная тройка.
— Кто с мячом к нам придет, от мяча и погибнет, — удовлетворенно заявил Вася и всем корпусом повернулся к своей спутнице. — Все-таки варварский это вид спорта. Правда, Леночка?
— Да, — сказала Лена, пристально следя за полем. — Интересно, Сергей еще один гол забьет?
— Это он может! — охотно подтвердил Вася. — Он, знаете ли, прирожденный футболист.
— Это Никитин-то? — вмешался тут сидевший рядом грузный болельщик в сбитой на затылок шляпе. — Вы про Сережку у меня спросите! Я его эвон с каких лет знаю. С головой играет парень.
— Это значит, — пояснил Вася, — что он умеет стукать головой по мячу.
— Спасибо, — сдержанно сказала Леночка. — Я так и поняла.
Итак, все складывалось, как надо. Время от времени на трибунах истошно вопили:
— Никитин, тяни! Никитин, давай! — И Вася знал, что в глазах Леночки каждый этот крик, по крайней мере, на метр отодвигает Сергея к далеким хвостатым предкам.
Победа была близка. И, не желая сбавлять темпа, Вася, провожая Леночку после матча домой, прозрачно намекнул, что Никитин увлекается еще городками и боксом.
— Какой разносторонний, — тихо проговорила Лена.
— Он разносторонний, да! — оценив ее иронию, шумно подхватил Вася. — А знаете, Леночка, я собираюсь латынь изучать.
— Зачем? — удивилась девушка.
— Чтобы нам с вами найти, наконец, общий язык, — нежно прошептал Вася, — Леночка, чего молчите?
— Что? — переспросила Лена. — Ах, да… Вася, а правда, Сережа играл сегодня лучше всех?
— Насколько я помню, — мрачно проговорил Вася, — древние греки не считали футбол делом, достойным взрослого мужчины.
— А может быть, мы с вами ошибаемся? — задумчиво спросила Лена.
— Знаете, Вася, — доверительно проговорила она, — я вот только сегодня поняла, что Сережа не может не заниматься спортом. Он открытый такой, решительный. Он такой, наверное, от спорта, правда, правда… Знаете что, Васенька… Давайте как-нибудь сходим на городки. Или на бокс, ладно?
Вася долго смотрел вслед девушке. А когда она скрылась в подъезде, он негромко проговорил:
— Знаете, Леночка, ведь это я должен был сегодня играть. Я, а не Сергей. А про бокс и городки — это я выдумал. — Он подумал, подумал и добавил единственную знакомую ему фразу из латыни:
— Кроме того, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен.
Так сломался треугольник.
Борис Тимофеев
УРОК СТРЕЛЬБЫ
Мамед сказал: «Сейчас, друзья,
Могу вам дать урок
Стрельбы отличной из ружья…»
И важно взвел курок
«Бах!» — и промазал наш Мамед,
Но, не смутясь, сказал:
«Вот так стреляет мой сосед, —
Я точно показал…»
Опять прицел спешит он взять —
Два промаха подряд!
«Вот так, — сказал, — стреляет зять,
А так — мой друг Мурад…»
Лишь на четвертый раз попал
И говорит: «Друзья!
Вот так — в середку, наповал —
Стреляю только я!»…
Из азербайджанского народного творчества
Марк Твен
УКРОЩЕНИЕ ВЕЛОСИПЕДА
Подумав хорошенько, я решил, что справлюсь с этим делом. Тогда я пошел и купил бутыль свинцовой примочки и велосипед. Домой меня провожал инструктор, чтобы преподать мне начальные сведения. Мы уединились на заднем дворе и принялись за дело.
Велосипеду меня был не вполне взрослый, а так, жеребеночек, дюймов пятидесяти, с педалями, укороченными до сорока восьми дюймов, и резвый, как полагается жеребенку. Инструктор кратко описал его достоинства, потом сел ему на спину и проехался немножко, чтобы показать, как это просто делается. Он сказал, что труднее всего, пожалуй, выучиться соскакивать, так что это мы оставим напоследок. Однако он ошибся. К его изумлению и радости, обнаружилось, что ему нужно только посадить меня и отойти в сторонку, а соскочу я сам. Я соскочил с невиданной быстротой, несмотря на полное отсутствие опыта. Он стал с правой стороны, подтолкнул машину — и вдруг все мы оказались на земле: внизу он, на нем я, а сверху машина.
Осмотрели машину — она нисколько не пострадала. Это было почти невероятно. Однако инструктор уверил меня, что так оно и есть, и действительно осмотр подтвердил его слова. Из этого я должен был, между прочим, понять, какой изумительной прочности вещь мне удалось приобрести. Мы приложили к синякам свинцовую примочку и начали снова. Инструктор на этот раз стал с левой стороны, а я свалился на правую, так что результат получился тот же самый. Машина осталась невредима. Мы еще раз примочили синяки и начали снова. На этот раз инструктор занял безопасную позицию — сзади велосипеда, но, не знаю уж, каким образом, я опять на него свалился.
Он не мог прийти в себя от восторга и сказал, что это прямо-таки сверхъестественно: на машине не было ни царапинки, она даже не расшаталась. Примачивая ушибы, я сказал, что это поразительно, а он ответил, что когда я хорошенько разберусь в конструкции велосипеда, то пойму, что его может покалечить разве только динамит. Потом он, хромая, занял свое место, и мы начали снова.
На этот раз инструктор выбрал место в сторонке и подозвал моего человека подталкивать машину сзади. Мы тронулись с места замечательно быстро, тут же наехали на кирпич, я перелетел через руль, свалился головой вниз — инструктору на спину — и увидел, что машина порхает в воздухе, застилая от меня солнце. Хорошо, что машина упала на нас: это смягчило удар, и она осталась цела.