— Ну как, скоро тонуть?
— Куда ты торопишься? Рыбы подождут.
— Нет, я переобуться хотел, — сказал Пека.
Пеку обступили. Над Пекой шутили. А он сопел как ни в чем не бывало. Это всех смешило и успокаивало. Не хотелось думать об опасности. Команда держалась молодцом.
— Ну, Пека, в твоих водолазных бутсах самый раз матч играть со сборной дельфиньей командой. Вместо мяча кита надуем. Тебе, Пека, орден морской звезды дадут.
— Здесь киты и не водятся, — ответил Пека.
Через два часа капитан закончил осмотр судна. Мы сидели на песке. Подводных камней не было. До утра мы могли продержаться, а утром из Одессы должен был прийти вызванный по радио спасательный пароход «Торос».
— Ну, я пойду переобуюсь, — сказал Пека, ушел в каюту, снял бутсы, разделся, подумал, лег и через минуту заснул.
Мы прожили три дня на наклонившемся, застрявшем в море пароходе. Иностранные суда предлагали помощь, но они требовали очень дорогой уплаты за спасение, а мы хотели сберечь народные деньги и решили отказаться от чужой помощи.
Последнее топливо кончалось на пароходе. Подходили к концу запасы еды. Невесело было сидеть впроголодь на остывшем корабле среди неприветливого моря. Но и тут Пекины злосчастные бутсы помогали. Шутки на этот счет не прекращались.
— Ничего, — смеялись спортсмены, — как запасы все съедим, за бутсы примемся. Одних Пекиных на два месяца хватит.
Когда кто-нибудь, не выдержав ожидания, начинал ныть, что мы зря отказались от иностранной помощи, ему тотчас кричали:
— Брось ты, сядь в калошу и бутсой Пекиной прикройся, чтобы нам тебя не видно было…
Кто-то даже песенку сочинил, не очень складную, но привязчивую. Пели ее на два голоса. Первый запевал:
А второй отвечал за Пеку:
— И как у вас у самих мозолей на языке нет? — ворчал Пека.
Через три дня нас на шлюпках перевезли на советский спасательный корабль «Торос».
Тут Пека снова попытался забыть свои бутсы на «Чичерине», но матросы привезли их на последней шлюпке вместе с багажом.
— Это чьи такие будут? — спросил веселый матрос, стоя на взлетающей шлюпке и размахивая бутсами. Пека делал вид, что не замечает.
— Это Пекины, Пекины! — закричала вся команда. — Не отрекайся, Пека!
И Пеке торжественно вручили в собственные руки его бутсы.
Ночью Пека пробрался в багаж, схватил ненавистные бутсы и, оглядываясь, вылез на палубу.
— Ну, — сказал Пека, — посмотрим, как вы теперь вернетесь, дряни полосатые!
И Пека выбросил бутсы в море. Волны слабо плеснули. Море съело бутсы, даже не разжевав.
Утром, когда мы подъезжали к Одессе, в багажном отделении начался скандал. Наш самый высокий футболист, по прозвищу Михей, никак не мог найти своих бутс.
— Они вот тут вечером лежали! — кричал он. — Я их вот сюда переложил. Куда же они подевались?
Все стояли вокруг. Все молчали. Пека продрался вперед и ахнул: знаменитые Пекины бутсы, красные с желтым, как ни в чем не бывало лежали на чемодане. Пека сообразил:
— Слушай, Михей, — сказал он, — на, бери мои. Носи их. Как раз по твоей ноге. И заграничные все-таки.
— А сам ты что же? — спросил Михей.
— Малы стали, вырос, — солидно ответил Пека.
Леонид Ленч
СКОЛЬЗКАЯ ТЕМА
Большой столичный каток. Весело пылают разноцветные электрические фонарики. Непрерывно играет джаз. Снежинки, а порой и конькобежцы падают под музыку. В стороне от главного круга, где с невозмутимо серьезными лицами подвизаются мастера и чемпионы, расположен небольшой ледяной загончик для начинающих. Здесь учат людей стоять на коньках, ходить по льду так, чтобы не напоминать при этом одно полезное, но не очень изящное домашнее животное, и уже затем, когда ледовая азбука освоена, приобщают их к великолепному таинству скольжения.
Здесь царство параллельных брусьев и кресел, напоминающих передвижные стулья для паралитиков. Здесь властвуют энергичные инструкторы в шерстяных свитерах и очаровательные инструкторши с изумительным румянцем на щеках, убедительно агитирующим за здоровый, полезный конькобежный спорт.
Николай Петрович ходит в загончик для начинающих уже два месяца, а учиться он начал, между нами говоря, еще в прошлом году. Николаю Петровичу далеко за сорок, он солидный консультант одного солидного учреждения, и коньки для него не самоцель, а лечебно-профилактическое средство.