Занимается с ним инструкторша Марина. Ей девятнадцать лет. Глаза у нее черные и круглые, как у птицы. В голубом с белым костюмчике, легкая и веселая, она похожа на Снегурочку.
Николай Петрович угнетает ее как ученик своей тупостью и полным отсутствием способностей к конькам. Когда он появляется, на льду в своем дорогом синем свитере, неповоротливый, неуклюжий, с криво разъезжающимися ногами и испуганно открытым ртом, Марина тяжело вздыхает и шепчет подруге Галинке:
— Мой приплелся. Здрассте, пожалуйста. Вот уж верблюд несчастный!..
Затем она делает очаровательно-любезную улыбку и подлетает к несчастному «верблюду» как раз в тот момент, когда он, отчаянно размахивая руками, тщетно пытается удержаться на ногах.
Инструкторшу Николай Петрович приветствует уже сидя на льду, подбирая упавшую с головы шапку.
— Здравствуйте, Мариночка. Я… того… немножко упал. Дайте мне вашу руку, я сейчас встану.
Процесс вставания длится долго, минуты три. За это время Николай Петрович садится на лед еще два раза. Наконец он поднимается и, укрепив ноги на льду в виде римской цифры пять основанием вверх, покорно ожидает приказа своей дрессировщицы.
— Смелее! — командует Марина. — Отталкивайтесь сначала левой ногой, потом правой. Ну, пошли!
Николай Петрович судорожно отталкивается сначала левой ногой, потом правой — и снова с размаху садится на лед.
— Сейчас, сейчас, — смущенно бормочет он, — это я так… Присел отдохнуть, на одну минуточку… Сейчас мы с вами, Мариночка, начнем так бегать, что небу жарко станет!
Марина кисло улыбается в ответ на эту риторическую фразу. Она хорошо знает, что небо может быть совершенно спокойно за свою температуру.
Урок длится больше часу. Николай Петрович к концу его делается багровым, сзади на его брюках темнеет некрасивое мокрое пятно — печальный след вынужденных посадок на лед. Марина же свежа и прекрасна, как всегда.
Расставаясь, Николай Петрович долго жмет руку Марины и, заглядывая ей в лицо своими собачье-добрыми близорукими глазами, скорбно шутит:
— А все-таки у меня кое-какие успехи обозначились. Правда, Мариночка? Раньше я — помните? — падал прямо плашмя, а теперь уже научился садиться!
Проходит еще месяц. Николай Петрович садится на лед реже, но катается, по мнению Марины, удручающе плохо. Начавшие учиться вместе с ним уже давно перешли в разряд мастеров и носятся как черти по главному кругу, а он все еще ковыляет в своем загончике для начинающих.
Сережа Корольков, главный инструктор, даже сказал как-то Марине:
— Имей в виду, Марина, что твой «верблюд» портит нам всю музыку. Из-за него мы никак не можем дать сто процентов выполнения плана.
Марина вспыхнула и ответила:
— Пожалуйста, возьми его себе хоть сегодня. Может, он у тебя поедет.
— Я ему предлагал переменить инструктора — он и слышать не хочет. Он, наверное врезался в тебя, Марина?
— Дурак ты, Сережа. Он же солидный человек, дети у него, жена, кататься не умеет…
— Вот которые с детьми и женами и кататься не умеют — те как раз и влюбляются в таких, как ты. А влюбленный человек никогда, конечно, не овладеет техникой катанья. Ему нужно под ноги смотреть, а он на тебя любуется — и, натурально, падает.
— Глупости! — сказала польщенная Марина. — Я его сегодня так возьму в работу, что он у меня запищит. Обещаю тебе через декаду рапортовать о выпуске «верблюда» на главный круг.
— Ну смотри, Марина!
В этот вечер Николай Петрович почему-то не явился на занятия, и, освободившись раньше, Марина с другой инструкторшей, маленькой и толстой, как шар, Галинкой отправились покататься на главный круг.
Они вышли на беговую дорожку и, взявшись за руки, заскользили по льду, запорошенному снежком.
Вдруг Марина сжала руку подруги.
— Галинка! Смотри: вон впереди в синем свитере. До чего он на «верблюда» похож!
— Действительно похож. Только очень уж здорово едет.
— А ну нажали, посмотрим.
Девушки «нажали», синий свитер обернулся, и Марина увидела длинные усы и близоруко прищуренные глаза Николая Петровича. «Верблюд» тоже заметил Марину, на лице его появилась гримаса испуга, и в тот же момент он грузно сел на лед.
— Он! — сказал Марина. — Теперь я ясно вижу, что это «верблюд»: его манера садиться.
Деликатная Галинка смешалась с толпой катающихся, а Марина подкатила к растерянно поднимающемуся Николаю Петровичу и сказала:
— Здрассте, пожалуйста. Оказывается, вы катаетесь, как бог, Николай Петрович!