Дойдя до перекрестка, Соловьев вспомнил бочковую тару и неожиданно для самого себя громко сказал:
— Да, товарищи, что ни говорите, а футбол, конечно, великая сила!
ЦЕНТР НАПАДЕНИЯ
Когда, умело овладев мячом, Костя мчался к воротам, шум на стадионе, нарастая, подобно лавине, катился по бетонным ступеням трибун.
А когда, оставив позади себя ошеломленных защитников, Костя прорывался на вратарскую площадку противника и точным ударом с ходу посылал мяч в сетку, стадион стоя приветствовал его. Ребята, ликуя, размахивали кепками, кричали: «Тама!» — и выпускали в поднебесье голубей.
Костя Семенов слыл выдающимся футболистом, незаменимым центром нападения и давнишним кумиром великого, благородного племени болельщиков.
В описываемый день команда, в которой играл Костя, неуклонно штурмовала ворота противника. Вся пятерка нападающих вырвалась вперед. Молниеносно обойдя защитника, Костя передал мяч правому полусреднему и, получив от него ответный пас, отправил мяч в левый угол ворот.
Неотразимый удар!..
Диктор в стеклянной будке восхищенно всплеснул руками.
— Блестящий гол!..
В перерыве в раздевалку пробился дядя в пенсне. Близоруко щурясь и пытаясь обнять Костю, он шептал:
— Вы — чудо!.. Вы — феноменальное явление!.. Умоляю вас, пройдем со мной в буфет. Здесь рядом…
Костиного поклонника вежливо вывели из раздевалки, но он еще долго кричал в коридоре:
— Талант!.. Уникум!..
На последних минутах встречи Костя забил еще один мяч.
После игры он вышел со стадиона. В светлом костюме, свежий после душа, но еще не остывший от жаркой игры Костя свернул в боковую аллею — там его ждала Люся. Радостно помахав ей рукой, он вдруг помрачнел. Рядом с девушкой Костя заметил стайку ребят в возрасте от восьми до двенадцати лет.
— Привет, Константин! — хором сказали ребята.
— Привет! — рассеянно ответил Костя и бережно взял Люсю под руку. Ему очень хотелось провести остаток бурного дня вдали от людей, в уютной аллее парка, где бы он, Костя, мог долго смотреть в глаза любимой и потом, осмелев, сказать ей «милая» или что-нибудь другое, равное по глубине и силе.
После шума трибун в аллее стояла особенная тишина. Ее подчеркивали негромкое пенье птиц и сдержанный шелест листвы.
Костя сел на скамью рядом с Люсей, а она, немного помолчав, нежно взглянула на него.
— Ты замечательно играл сегодня. Я просто любовалась!.. Ты подумай: сто шестьдесят тысяч глаз одних зрителей, не считая милиции, следили за тобой!
— Да… — прошептал Костя.
— И сто шестьдесят тысяч ладоней хлопали тебе, — продолжала Люся.
— А если пальцы считать, — послышался из-за кустов чей-то высокий голос, — то выходит, хлопало вам восемьсот тысяч пальцев!..
Влюбленные вздрогнули.
Из-за кустов вышла группа юных болельщиков.
— Вы, конечно, не заметили, а мы за вами шли, — начал один из ребят, — чтоб сказать вам, что вратарь «Локомотива» верхние мячи хуже берет…
— Вы им, пожалуйста, бейте под штангу! — любезно посоветовал паренек лет восьми и в припадке застенчивости скрылся за спины товарищей.
Наскоро пообещав ребятам, что он с сегодняшнего дня будет стараться бить только под штангу, Костя взял Люсю под руку и повел ее в неопределенном направлении.
Ребята молча пошли вслед.
Сверкая глазами, полными любви, один из почитателей поравнялся с Костей и предложил:
— Хотите, я ваш чемоданчик понесу?
— Не надо, — сухо сказал Костя, — я сам.
— Моя Тюкин фамилия. Меня звать Геша, — представился паренек, — я только до того дерева донесу.
Костя молча передал ему чемоданчик.
Тюкин бережно принял драгоценный груз и, шатаясь от счастья, пошел за Костей.
Почетный эскорт неотступно следовал позади.
Когда Костя, проводив Люсю, прощался с ней, корректный Тюкин понимающе отошел в сторонку.
— Завтра нет игры, Люся, может быть, встретимся, погуляем? — робко предложил Костя.
— С удовольствием, — улыбнулась Люся, — я очень люблю большую компанию.
Конвой проводил знаменитого футболиста до самых ворот.
Во дворе Костю встретил дворник Пахомыч. Похлопав в ладоши и чуть покачиваясь, Пахомыч сказал:
— Официально заявляю: «Ура!» Я возле палатки трансляцию слушал со стадиона. Молодец! — И, еще раз похлопав, дворник пошел спать, громко, но маломузыкально напевая: «Эй, вратарь, готовься к бою!..»
Под утро Косте приснился Геша Тюкин в пенсне. Он аплодировал и говорил: