Дед даже подскочил от волнения.
— Говорил я вам! — заверещал он. — Ведь они, клянусь отцом, идут драться. Вот теперь вы мне поверите наконец!
— Да погаснет мой очаг! — горестно запричитала бабка Фардзинова, случившаяся тут же. — Да буду я вашей жертвой, дети мои, неужели вы хотите сами запачкать свою молодую жизнь?
Ее вопли услышал проходивший мимо председатель колхоза Караев. Он остановился и расспросил, в чем дело, а расспросив, немедленно принял меры.
— Мурад! — закричал он своему сыну, мальчишке лет десяти. — Беги за ними, останови!
Но дед схватил мальчишку за полу и не пускал, говоря, что нечего мешать судьбе и она, мол, сама распорядится, кому из двоих кровников уцелеть, а кому распроститься с этим миром.
— Покажите свою отвагу, свое мужество, храбрые юноши! — радостно вопил он. — Вы прославитесь, и девушки Осетии будут слагать о вас песни.
— Девушки Осетии будут их обсуждать на комсомольском собрании, — заявила Замира Кулаева, член бюро комсомольской организации, — и дадут им жару. Хорошо, если строгим выговором ограничатся… Беги, Мурад, посмотри, что эти «кровники» там делают. И скажи, чтобы немедленно перестали дурить.
Мурад вырвался и побежал к лесу, где уже исчезли в густых зарослях кровные враги.
Осман Караев поглядел гонцу вслед, подумал немножко и двинулся в том же направлении, постепенно ускоряя шаг. За ним пошла Замира, поплелась бабка Фардзинова, а потом потянулись и остальные.
Спотыкаясь о кочки, председатель размышлял, что вот, мол, еще этого недоставало. Работы — на десяти верблюдах не увезешь, а тут кровная месть, как чирей на шею. Еще в район вызовут, к прокурору, в военкомат и еще бог знает куда будут приглашать по вине этих двух оболтусов. Занимались бы себе спортом — и все было бы в порядке. Так нет. Только старому дрючку Хадзбатыру радость. Вон он как ликует, словно его на свадьбу пригласили.
…Но вот навстречу, задыхаясь, мчится Мурад. Он кричит во все горло.
— Фадис! Фадис![3] Дерутся! Скорее бегите, а то они убьют друг друга!
Отец на бегу схватил его за руку и, таща к лесу, спрашивал в полной растерянности:
— Как убивают? Чем убивают? Далеко они?
— Шашками! Шашками! — вопил в свою очередь Мурад. — Так и сверкают! То один рубит, то другой. Да еще кричат друг на друга, сердито так, а что кричат, я не разобрал — побежал обратно.
— Говорил я вам, — снова заскрипел дед Хадзбатыр.
— Отвяжись, — не останавливаясь, махнул рукой Караев. — Без тебя тошно.
Они с маху влетели в лес и остановились.
— Еще дальше! — плакал Мурад. — Там, на поляне, где растет старая груша, под которой я, когда был маленьким…
Предколхоза, прервав эти воспоминания, потащил сына дальше. За ним бежали остальные. Вот и поляна! Мурад был прав. Здесь дрались Виктор и Сослан. Они бились неистово, отчаянно. Шашки сверкали, как молнии.
— Ге-е-ей! — заорал Караев, — Остановитесь! Ума вы лишились, что ли! Перестаньте, чтоб вам разориться!
Услышав этот вопль, юноши прекратили свое занятие и удивленно разглядывали подошедшую толпу.
— А что это у них на головах? — вполголоса спросил Осман сына.
— Не знаю, я близко не подходил, боялся, — прорыдал Мурад. — Наверное, военные шапки такие.
Тем временем два кровника, выйдя из остолбенения, сняли свой головные уборы и сложили оружие. Сослан сделал несколько шагов вперед и почтительно обратился к председателю:
— Что случилось, уважаемый Осман?
— Я тебе покажу «уважаемый»! — свирепо сказал тот. — Не могли свою кровную месть в другом месте сводить, дураки! Хотите для колхоза неприятностей? Ишаки! Сейчас я вас в труху превращу, без всяких шашек, кулаком.
Сослан ошалело посмотрел на подошедшего Виктора. Тот с таким же выражением лица — на председателя. Потом Виктор повернулся с Сослану и пробормотал:
— Делать нечего. Придется прекратить. Надо выполнять волю старших. Давай мириться, что ли, — и протянул руку своему недавнему противнику. Тот медленно закрыл рот и пожал эту руку.
— Трусы! Зайцы! — неистово завизжал дед Хадзбатыр, не ожидавший такого мирного исхода. — Ваши предки проклянут вас из гроба! Как! Прекратить такую хорошую, старинную кровную месть!
Но бабка Фардзинова, проливавшая счастливые слезы, ткнула его кулаком в бок, и все остальные слова застряли у него в глотке.