Несколько пар еще оставались в центре зала, пытаясь подобрать танцевальные па, соответствующие необычной мелодии, но большинство танцоров разбрелись по залу, решив отведать в перерыве пунша и пирожных. Понимая, что совершает непоправимую ошибку, Морган все же не удержался и решил попрощаться с женой хотя бы взглядом.
Сабрина не сводила глаз с танцоров в центре зала, но в ее взоре, вопреки ожиданиям Моргана, не было горечи либо зависти, а сквозила тихая печаль, как у ребенка, рассматривающего сокровище, которое ему никогда не достанется.
Торопливо извинившись перед ошеломленной виконтессой, Морган из конца в конец пересек почти пустой зал. Все участники маскарада пристально наблюдали за тем, как белокурый великан подходит к больной в коляске и предлагает ей руку.
— Вы позволите пригласить вас на танец, миледи?
Сабрина молча уставилась в одну точку позади бедер мужа, до крови прикусив нижнюю губу. На ее лице, не скрытом за маской, легко можно было прочитать все обуревавшие ее эмоции: неуверенность в искренности Моргана, боязнь того, что его поступок продиктован лишь желанием в очередной раз зло подшутить над ней; и самую слабую из этих эмоций — робкую надежду.
Великан затаил дыхание, боясь вспугнуть свою собственную надежду. И тогда Сабрина, рискуя быть жестоко осмеянной и оскорбленной, доверчиво положила свою маленькую руку в его широкую ладонь.
— Почту за честь танцевать с вами, сэр, — сказала она, подняв на Моргана блестящие темно-синие глаза. Настал черед гостей бала затаить дыхание, когда Морган наклонился и принял жену в объятия, нежно прижав к груди, как малого ребенка. Сабрина обвила его рукой за шею, не удержалась и чуть потерлась щекой. Никогда с момента катастрофы она не чувствовала себя такой сильной и полной жизни.
Остальные танцоры застыли на месте подобно каменным изваяниям, не сводя глаз с громадной фигуры графа Монтгаррского, кружившегося в центре зала с закрытыми глазами, склонив голову на корону темных кос партнерши. Это был совершенно новый танец, но одновременно и старый, почти забытый, как мелодия старинной баллады о любви и утрате, которую играл оркестр. Возможно, этот танец был древнее грома, раскаты которого сотрясали купол крыши зала.
Музыка подошла к концу. Сабрина открыла глаза и увидела губы Моргана, чуть приоткрыла свои в молчаливом приглашении, но, прежде чем муж успел его принять, хлестнул как бичом чей-то резкий голос:
— Отпустите даму! Немедленно! У вас нет ни чести, ни совести, сэр. Вы грубиян! Возможно, у вас в Шотландии принято так обращаться с женщинами, но мы, англичане, цивилизованные люди. Мы не потерпим столь вызывающего поведения!
Сабрина не знала, то ли плакать, то ли смеяться, обнаружив вставшего у них на пути Филипа Маркхема. Морган уж было намеревался прихлопнуть его, как назойливую муху, но тут подоспел запыхавшийся Рэналд.
— Грубиян? — грозно переспросил он. — Грубиян? Да какое ты имеешь право, болван, называть грубияном вождя клана Макдоннеллов? Да он кожу на пальцах содрал ради того, чтобы стать самым обходительным джентльменом в Лондоне! Если тебе понадобилась грубость, так я тебе ее покажу, дерьмо ты коровье!
Филип часто заморгал, не понимая, откуда взялся этот дьявол в маске; желание поставить на место великана-шотландца само собой улетучилось.
— Кто вас сюда пустил? — продолжал хорохориться Филип, правда, уже без прежней горячности. — А ну-ка покажите ваше приглашение. Предлагаю обыскать проходимца.
Требование Филипа не встретило поддержки, оказавшиеся рядом джентльмены отводили глаза и пожимали плечами. Ни один не вызвался помочь Маркхему.
А Рэналд сорвал с лица маску, сдернул парик и выставил кулаки, готовый делом доказать свое право присутствовать на маскараде.
— Вот сейчас смажу по морде, и будет тебе приглашение, — угрожающе рыкнул Рэналд.
По толпе, восхищенной экзотической красотой цыганистого Макдоннелла, прокатился вздох, дамы с трудом скрывали восторг за раскрытыми веерами.
Тут пришла очередь Сабрины изумленно открыть рот, потому что Морган радостно воскликнул:
— Не может быть! Да это же Натаниэль Маклеод собственной персоной, черт его побери! Живой и здоровый! Вот это сюрприз! Нэт, негодник, а мне говорили, что ты умер.
Рэналд опустил руки, выпятил грудь и, скромно потупив глаза, сказал:
— Грубияна-шотландца не так просто прикончить, мой друг. Для этого потребуется нечто большее, чем падение из кареты.
Из толпы, театрально рыдая на зависть любой актрисе, вырвалась Энид.
— О, дорогой! Мой супруг! Ты жив! Какое счастье! Эта душераздирающая сцена доконала публику, две дамы без чувств упали на руки своих кавалеров. Сабрине же оставалось лишь молчать, переводя взгляд с Моргана на Рэналда, потом на Энид и обратно в той же последовательности. Несомненно негодники заранее и очень тщательно спланировали весь этот спектакль.
— Но вы не можете быть мужем леди Маклеод, — захныкал Филип. — Я уже купил подвенечное платье. Я сам хочу на ней жениться.
— Как бы не так! А этого не хочешь? — Рэналд, недолго думая, нанес первый удар сопернику.
На помощь Филипу поспешили его приятели, и в зале воцарился хаос.
Сабрина едва успела пригнуться, как над головой просвистела тяжелая хрустальная чаша для пунша. Морган еще сильнее прижал жену к груди и рванулся прочь, расталкивая толпу.
— Куда ты? Разве не надо помочь Рэналду? — прокричала Сабрина, отплевываясь от шейного платка, зелепившего ей рот.
— Сам справится, — проорал в ответ Морган.
Поверх плеча мужа Сабрина увидела, как Рэналд столкнул головами пару чопорных джентльменов и те повалилась на пол. Сабрина была вынуждена признать правоту Моргана.
Низкорослый крепыш в черном фраке неожиданно бросился на предводителя Макдоннеллов, видимо, в стремлении освободить Сабрину, но она схватила с ближайшего подноса бутылку шампанского и разбила о голову нападавшего.
— Видать, не зря носишь имя Макдоннеллов, детка, — похвалил действия жены великан. Он добежал до двери, остановился, передохнул и бережно опустил Сабрину так, что она чуть касалась носами туфель пола. На разгоряченном лице Моргана играла задорная мальчишеская улыбка, от которой глаз нельзя было отвести. — Должен тебе сказать, все это напоминает мне схватки с Грантами и Чизхолмами.
Возле двери было спокойно, драка проходила в центре зала, но ее отголоски чувствовались и здесь. Мимо кубарем прокатились две дамы — лица перекошены от ярости, пальцы скрючены, как когтистые лапы. Проводив их взглядом, Сабрина сказала:
— По-моему, все же Гранты не дошли до такой дикости, как местная публика.
Шутка далась легко, а на сердце было неспокойно. Сабрина еще не пришла в себя после бурных событий и чувствовала некоторую неловкость в присутствии мужа.
Морган взглянул на жену и будто очнулся. Он по-прежнему держал ее под мышками, легонько сдавливая ладонями грудь, и большие пальцы сами собой поползли чуть выше, лаская набухшие соски. Сабрина задрожала, подалась назад, и в этот момент совсем рядом кто-то сердито заорал. Из гущи толпы вырвались Рэналд и Энид, взялись за руки и побежали к двери.
— А, черт! — скрипнул зубами Морган. — Я надеялся, что у нас будет больше времени.
Времени действительно оставалось в обрез, потому что вся толпа ринулась в их сторону. Морган усадил жену на стол подальше от греха и широко распахнул створки двери. Раздался жуткий раскат грома, в помещение ворвался сильный ветер, погасли все фонарики и лампы, и зал погрузился в темноту.
Сабрина ждала, сжавшись от страха в комок на столе, больше всего она боялась, что Морган может ее бросить на произвол судьбы. Долго ждать не пришлось.
Новый порыв ветра принес из темноты знакомый запах сосны и сандалового дерева, теплые мощные руки подхватили, сжали в объятиях, и все в голове закружилось, завертелось в сумасшедшей пляске, как разгулявшаяся за стенами зала гроза. Сабрина ощутила на своих губах пылающий рот, они слились воедино в страстном поцелуе, как не так давно сливались воедино их горячие тела. Требовательный язык вторгался в рот еще и еще раз, наращивая ритм, и жаркая истома овладела всем телом, замерло сердце и перехватило дыхание.