Я глубоко вдохнул воздух, затем медленно выдохнул. Снова. Затем снова.
Бу-бум. Бу-бум. Бу-бум.
И все это время сердцебиение Илиаса стучало по моей ладони.
— Что, черт возьми, с ней происходит? — прошипел Саша, в его голосе и на лице отразилось беспокойство. Но сейчас я не мог сосредоточиться на нем. Мне нужно было ровное сердцебиение Иллиаса и уверенность в его глазах.
— Паническая атака, — ровным голосом сказал Алексей. «Нас преследуют, вероятно, это не помогает».
— Ну, вытащи нас отсюда, — рявкнул Саша.
Алексей так и сделал.
И все это время сердце моего мужа ровно билось под моей ладонью, удерживая меня вместе.
Мой злодей превратился в моего короля. Мой герой.
ТРИДЦАТЬ СЕМЬ
КОНСТАНТИН
Ф
жестокий. Бесстрашный. Моя королева.
Это было бы нелегко, но тогда не было ничего стоящего. За это поплатится Софья Волкова, наш враг. Я был многим, но прощение не входило в их число.
Алексей потерял людей, следовавших за нами, но мы оставались в состоянии повышенной готовности, пока не вернулись домой. Там нас уже ждали Василий и Борис. Должно быть, они сами только что приехали. Как только мы подъехали, у входа появилась и Бранка.
Она бросилась в объятия Саши. «Боже, я так волновалась».
«Ах, котёнок. Разве мы не говорили о бесполезных заботах?» Слегка психотический брат превратился в котенка под взглядом жены. Она должна называть его котенок , а не наоборот. Честно говоря, было бы смешно, если бы на нас не напали прямо во время выписки из больницы.
Оставив их всех позади, я поднялся по лестнице по две, пока не достиг нашей спальни. «Огонь уже горит», — отметил я с удовлетворением. Сотрудники узнали, что нравится и что не нравится Татьяне за один день. Хотя их почти никогда не видели, они были чертовски эффективны.
Именно так, как мне понравилось.
Я осторожно положил жену на кровать, а затем укрыл ее. Ее дрожь утихла, но она все еще была бледной.
"Ты в порядке?" — спросил я, присев рядом с ней и держа ее руку в своей.
Она кивнула. "Да. Автомобильная погоня… Это меня напугало. Если ты пострадаешь, я не смогу…
Ее шея покачивалась, когда она глотала. «Я не ранен. Мы не пострадали».
Она тяжело вздохнула. «Это так глупо. Внезапно я снова оказался в той аварии, и это было похоже на дежавю». Ее глаза мерцали, как поверхность чистого голубого моря. «Я не выживу, потеряв тебя, Иллиас. Просто убедись, что ты всегда возвращаешься ко мне. Хорошо?"
Я застонал, ее слова напрягли мой член. Она была всем, чего я когда-либо хотел, и даже больше. Больше всего мне хотелось скользить между простынями и оставаться с ней в постели.
«Я обещаю тебе», — поклялся я. «Я всегда вернусь к тебе».
Но были ответы, которые мне были нужны. Угрозы, которые мне пришлось устранить. Начиная с моей тети. Мне нужно было знать, какое соглашение было у Адриана с Софией Волковой. Чип был уничтожен. Шансов воскресить его не было.
Тогда почему сегодня напала София Волкова?
— Мне послать Бранку посидеть с тобой? Мне не нравилась идея оставить ее одну. Не сейчас.
Но моя королева улыбнулась, ее сила сияла. «Нет, пусть она будет с Сашей. Я собираюсь вздремнуть с нашими близнецами».
Еще один поцелуй в лоб.
«Я собираюсь вернуться».
Глаз за глаз. Кровь за кровь.
В тот момент, когда я вошел в свою темницу и увидел свою тетю, Джейн Форд, свисающую с потолка со связанными запястьями, у меня сжались кишки.
Мне не нравилось видеть женщин, страдающих. На самом деле, я чертовски ненавидел это. Мой отец был без ума от мамы, и, насколько я знала, он никогда не причинял вреда женщине. До той ночи, когда она предала его, и он всадил ей пулю в голову.
Это его погубило, и дальше дела пошли под откос.
Я поклялся, что никогда не стану им. Однако с течением времени я оказался в тех же чертовых ситуациях, что и он. Я всадил пулю в мать Ислы. Теперь мои руки будут в крови другой женщины.
Мои тети.
Черт, я никогда не пытал женщину. Каждая клеточка моего существа возмущалась при этой мысли. Но если бы дело касалось этой женщины или моей семьи, это всегда была бы моя семья. Джейн Форд могла бы быть моей семьей, но она решила работать против меня.
Так что, если придется, я выпытаю из нее информацию. Всё было впервые – даже это. Как бы это ни было отвратительно.
Костяшки пальцев болят от сжатия. Лучше было бы перерезать ей горло, но это не дало бы мне никакой необходимой информации.
Ее глаза, зеленые, как у моей матери, встречаются со мной взглядом. Мгновенно в них мелькнуло что-то похожее на отвращение.