Иисус Х. Христос.
Я должен был мечтать. Когда я вышел из ванной, я чуть не надел свои боксеры, увидев на ней только рубашку, галстук и эти узкие трусики. Ее рука внутри них, пока она доставляла себе удовольствие.
На мгновение меня охватила ярость, когда я подумал, что она представила себе кого-то еще между своих ног. В этой тесной пизде. Но она думала обо мне. Она просила мой член.
Рычание сорвалось с моих губ, и плотское чувство похоти напрягло мой член. Хотя это было нечто большее, чем просто похоть. Это была чертова одержимость. Любовь. Преданность.
Она была моей, а я – ее.
Встав и скинув боксеры с ног, я увидел, как бледные глаза Татьяны потемнели и затуманились от желания. Единственный раз, когда она сосала мне, был тот день в Вашингтоне, и с тех пор я фантазировал об этом. Это была постоянная борьба за то, чтобы не поставить ее на колени и не прижать мой член к задней части горла. Мне нравились ее рот и ее дерзость, но еще больше мне нравилось, как она сосет мой член.
Но мне нужно было, чтобы она захотела этого. Хотеть меня.
— Пожалуйста, Иллиас, дай мне свой член. Мягкий голос Татьяны был мелодией для моих ушей. Как будто она читала мои мысли и точно знала, чего я хочу.
Ее язык высунулся, облизывая губы, а ее глаза оказались на уровне моего твердого, как камень, члена. Она наклонилась и провела языком по кончику моего члена, слизывая преякулят.
Мои пальцы впились в ее светлые волосы, грубо схватив их, и я застонала глубоко в горле.
«Бля, моя луна».
"Все хорошо?" Она смотрела на меня такими глазами, как будто ей больше ничего не хотелось, кроме как доставить мне удовольствие.
«Да, черт возьми».
Она провела языком по макушке, слизывая капельки преякулята. Но именно ее шум погубил меня. Как будто сосать и лизать мой член было для нее лучшим занятием. Как будто ей это нравилось так же, как и мне.
"М-м-м. Мне нравится твой вкус. Черт возьми. Я могу, черт возьми, пролиться ей в рот, прежде чем смогу глубоко заглотить ее. — Трахни мой рот, Иллиас.
Я был на грани того, чтобы прийти туда и тогда. Я чертовски любил свою жену. Я так долго любил ее, что знал, что от Татьяны нет пути назад. И вот она наконец-то у меня есть. Взгляд ее глаз и ее слова могли поставить меня на колени, а она даже не подозревала об этом.
Она шире открыла рот и прижала меня к задней части своего горла. Она застонала, ее глаза закрылись, и это был сильнейший афродизиак, который когда-либо поражал меня. Тот факт, что ей нравилось это делать. Что она хотела это сделать.
Темные уголки моего разума и души наполнились светом, который могла дать мне только она.
К черту чип. К черту Омерту. У них была моя клятва, но у нее было мое сердце. Она всегда была выше всего и всех. Не важно что.
«Посмотри на меня, пока я сосу мой член», — хрипло приказал я ей. Татьяна открыла эти красивые голубые глаза, наблюдая за мной сквозь тяжелые веки. Ее голова покачивалась, всасывая меня и принимая все больше и больше моего члена. Моя рука сжалась в ее волосах, и я вонзился в ее горло.
Она слегка поперхнулась. «Расслабьте горло. Позвольте мне владеть им. Как будто ты владеешь всей мной.
Она повиновалась. Моей маленькой мятежной жене было что сказать обо всем, но в спальне она была кроткой и послушной. Она расслабила горло и позволила мне использовать ее горячий рот. Я въезжал и выезжал из ее влажного тепла. В уголках ее глаз навернулись слезы, но она продолжала всасывать меня.
Она принимала мои толчки, мои пощечины по ее киске, мои пощечины по ее заднице. Доверие в ее глазах меня опустошило. Как будто она слепо доверяла мне, что я сломаю ее, а затем снова соберу.
Моя жена стонала, когда мой член глубоко в ее горле, ее мягкость в эти моменты крала каждую частичку меня. Моя грубость идеально сочеталась с ее грубостью в спальне. Но для внешнего мира она всегда будет королевой, способной править рядом со мной. Чтобы наказать тех, кто посмел преследовать нас.
Вытащив ее из влажного жара, я дал ей отсрочку. Она глубоко вздохнула, а затем метнулась языком, слизывая сперму, капающую с моего члена. Трахни меня. Она хотела большего. Схватив ее за волосы крепче, я безжалостно колотил внутри нее, мой ритм увеличивался.
«Ты хочешь член своего мужа?» Толкать.
— Ммм, — пробормотала она вокруг моего твердого члена, ее глаза затуманились.
— Тебе нравится, когда я трахаю твой рот? Она издала еще один соблазнительный звук «ммм», потирая бедра вместе. — Тебе нравится быть моей?
Она отчаянно кивнула, ее голова покачивалась, а колени дрожали. Ее рвотные звуки были музыкой. Ее глаза были нотами. И ее тело было инструментом.