— Пойдем веселиться, — завизжал я.
Я не знал, что принесет завтрашний день, но будь я проклят, если позволю нашему вечеру пропасть даром. У нас было как минимум несколько вечерних часов, чтобы сгореть.
"Ура! Я готов."
Пять минут копания в одежде, и мы оба остановились на платье. Хотя мы бы отморозили свои задницы. Но невозможно быть в Париже и не одеться соответственно. Я выбрала темно-синее платье длиной до колен, расширяющееся от талии, и туфли телесного цвета на каблуках Louboutin Pigalle.
Я обернулся. "Как я выгляжу?"
"Великолепный." На другой стороне кровати повернулась Исла. Ее телесное платье было более нежным, чем мое синее, но оно только подчеркивало ее естественную красоту. "И я?"
Ее розовые туфли-лодочки Louboutin Dolly придали Исле дополнительные три дюйма и сочетались с широким поясом на ее тонкой талии. Сочетание аксессуаров и цветов было идеальным. Это было изысканно, но не делало ее слишком молодой.
«Тебе следует надеть это завтра», — заметил я. «У Маркетти потекут слюни».
Она ухмыльнулась, ее щеки покраснели. «У меня есть кое-что получше на завтра. Я купил его раньше в вестибюле.
Я покачал головой. «Никаких кредитных карт, верно?»
«Все наличными, детка».
«Такой хороший сообщник», — похвалил я ее.
Она слегка поклонилась. «Я стремлюсь угодить».
Десять минут спустя мы бродили по улицам Парижа. Мы с Василием давно были в Париже, когда мне едва исполнилось десять. Теперь это был совершенно другой опыт.
Рука об руку мы пошли по тротуару. За нами последовала тишина, но она была комфортной. Я глубоко вздохнул, холод проник в мои легкие. По сравнению с Россией здесь было не так холодно. Однако по сравнению с Новым Орлеаном здесь было холодно. Я плотно завернулся в пальто и взглянул на Ислу, чтобы убедиться, что ей не холодно. Мы оба носили одинаковые черные фраки и одинаковые черные французские береты.
Когда я протянул ей это, она запротестовала, но я настоял. Я сказал ей: «Когда во Франции, ты носишь французскую шляпу».
«Шляпы были хорошим решением». Она улыбнулась, поправила его так, чтобы он был модно наклонен, и мы продолжили путь по тротуару.
Не потребовалось много времени, чтобы добраться до скромной, медленно текущей реки Сены. Река текла через Труа и через центр города. Мой шаг остановился, и я увидел, как огни отражаются на поверхности реки. Красота этого поразила меня, и в памяти пронеслось воспоминание, о котором я забыл.
— Адриан, почему мы не можем заехать в Париж по дороге домой?
"У меня есть работа."
Я разочарованно вздохнул. «Вы нашли время, чтобы приехать в Россию. Мы можем взять еще два дня и остановиться в Париже».
Адриан отвез меня на парковку в России, а потом закончил в номере отеля. Наш медовый месяц оказался откровенно дерьмовым и совершенно не таким, как я ожидал. Даже ужина в ресторане. Вместо этого он заказал обслуживание номеров. Вчера и сегодня.
"Нет. Когда я умру, отправляйся в Париж».
Я растерянно моргнул, а затем медленно повторил. «Когда ты умрешь…»
Его взгляд встретился с моим. Бесстрастный. Холодный. Выровненный.
«Езжай в Париж», — закончил он предложение.
Сжав кулаки, я процедил: «Тогда пойдем гулять по улицам Москвы».
Сказать, что я разозлился, было бы преуменьшением века. Я заслуживал лучшего, чем это. Если бы я сказала Василию хоть одно слово о том, что мой медовый месяц был отстоем, он бы с этим справился, но мне не хотелось этого делать. Я не хотела слышать от старшего брата: «Я говорил тебе не встречаться с ним».
Адриан снова посмотрел на экран, и я топнула ногой, ярость грозила вырваться наружу.
"Адриан!"
Улицы и достопримечательности Москвы были лучше, чем смотреть на эти четыре стены. Если бы он сожрал меня, и мы провели бы их между простынями, меня можно было бы убедить остаться дома. Но он даже не прикоснулся ко мне.
«Можешь идти», — парировал он, не отрывая глаз от экрана. — Я буду ждать тебя здесь.
Гнев кипел глубоко внутри меня, но я отказался затевать ссору во время своего медового месяца. Как бы хреново это ни было. Поэтому я схватил пальто и ушел, не обернувшись.
И вот я здесь. В Париже. Слишком поздно. Жизнь слишком коротка.
"Ты в порядке?" Дыхание Ислы затуманило воздух, ее глаза, обращенные на меня, были полны беспокойства. Я кивнул, обращая внимание на Сену. Я смотрел на реку, на ветерок доносились звуки мягкой романтической музыки.
— Знаешь, это иронично, — начал я тихо, что-то глубоко внутри меня болело. Каким-то образом оба моих брака начались одинаково. Побег. Спешу в Россию. «Адриан, мой первый муж, тоже взял меня в Россию на медовый месяц». Она нахмурилась, наблюдая за мной в замешательстве. Я покачал головой, затем вздохнул. «Это долгая история», — добавил я.